Чейз (ЛП),

— Он занят, — смутно отвечает он.

— Чем? — Я решаю побыть назойливой.

— Делом, — безэмоционально продолжает он.

— Каким делом? — Ну же, дай мне хоть что-то.

— Делом, которое не касается маленьких назойливых принцесс.

— Какие дела тогда касаются маленьких назойливых принцесс?

— Они ограничиваются территорией спальни и кухни, — посмеивается он.

— С этой минуты ты не получишь плоды моих трудов ни с одной из этих территорий! — Шах и мат, сексист несчастный.

— Я и до этого ничего не получал от тебя, — говорит он сквозь смех.

— Я говорила о еде, ты, извращенец! — Я срываюсь на шипение.

Ох уж эти мужчины! Демонстративно направляюсь на кухню. Я собиралась испечь шоколадное печенье перед моей потасовкой с Кейдом. Время для еды и жалости к себе. Я выпекаю три партии к тому моменту, как Чейз заходит домой. Кейд уже сидит за кухонным столом как маленький школьник, готовый попробовать всё, что сумеет заграбастать. Я продолжаю шлепать его по рукам со словами, что ему не положено ни кусочка из-за его сексистских комментариев. Тут появляется Чейз и решается на слабую улыбку.

— Избавился от дьяволицы? — спрашивает Кейд, хватая печенюшку с орехами, когда я направляю своё внимание в другое русло.

— Ага, я отменил её шоу, и со следующей недели — это больше не моя проблема. Ноги моей больше не будет в том клубе. — Он не открывает взгляда от меня, пока говорит это.

— Что ты имеешь ввиду? — спрашивает Кейд.

— Я продал «Пекло», и больше не хочу иметь с ним дело. — Его глаза всё ещё устремлены на меня в поисках надежды.

Чейз подходит ко мне и притягивает к себе.

— В тот вечер, когда ты выкинула то дерьмо на сцене, я не вернулся домой, потому что поехал в квартиру, чтобы успокоиться. На следующее утро я начал искать покупателя, — шепчет он мне на ухо. — Черт, когда увидел тебя там, я никогда в жизни не был так зол, Лейла. Все те мужчины, которые смотрели на тебя, будто ты кусок мяса, и стоишь там только ради них. Я был готов убить каждого, кто смотрел на твоё прекрасное тело. Ты моя, Лейла, и никому больше не позволено даже смотреть на то, что моё. Думая о том, что, возможно, те мужчины у себя дома трогают себя и представляют тебя, я чуть не сошёл с ума.

— Что ты имеешь ввиду? Лейла была на сцене «Пекла»? — угрожающе спрашивает Кейд.

— Это длинная история, — увертываюсь я.

Кейд смотрит на Чейза: