Навстречу мне выскакивает Лилька, а следом за ней выплывают (потому что иначе охарактеризовать их воздушную плавную походку я не могу) три совершенно разные девушки с очень похожими именами.
– Лола, – пожимает мне руку стройная брюнетка с длинными красными дредами, вновь вернувшимися в моду. Ее чуть раскосые темно-карие глаза подведены черным карандашом, а веки тронуты рубиновыми тенями в тон волосам. Черная майка-сетка одета поверх спортивного яркого топа, подчеркивающего высокую грудь.
– Лина, – радостно подмигивает мне шатенка с мягкими чертами лица и непроизвольно поправляет стягивающую крупные кудри розовую повязку в белый горошек. От девушки буквально веет теплом и дружелюбием, отчего я невольно расслабляюсь и начинаю улыбаться.
– Лана, – по хмурому колючему взгляду блондинки догадываюсь, что именно ее мне придется заменить, и не виню танцовщицу за ревность и скепсис, которые она наверняка испытывает.
– А я Алена. Можно Вася, – представляюсь, горя нетерпением приступить к пробам, когда в глубине сумки заливается звездным маршем телефон. Извинившись, я принимаю звонок и отхожу в сторону. – Мне не очень удобно, Ларис, я в библиотеке.
Убеждаю сестру в том, что прилежно штудирую учебники, готовясь к докладу, и спешно отключаюсь, планируя и дальше молчать о новой работе. Потому что папа при слове клуб обязательно взбесится и пообещает меня выпороть, Лара закатит к потолку свои не тронутые косметикой глаза, мама же потребует немедленного увольнения, считая, что танцы ничем не отличаются от стриптиза. А я, кажется, только что нашла занятие своей мечты, от которого вряд ли смогу отказаться даже под дулом пистолета.
Глава 11
Иван
Когда у мужчины есть соперник, женщина
как бы возрастает для него в цене.
(с) «Девушка с жемчужной сережкой»,
Трейси Шевалье.
– Да оставь ты девчонку в покое, – пытается давить на меня Захар, катая в пальцах стакан с яблочным соком. Кубики льда с мелодичным звоном ударяются о стекло, отвлекая и дезориентируя.
– Нет.
Односложно обрубаю приятеля и цепляю черный с бирюзовыми полосками блокнот, чтобы законспектировать парочку идей и обмозговать их чуть позже. Все равно, помощи от Лагутина не дождешься. По какой-то непонятной причине он встал на сторону Васьки и теперь не только отказывается помогать в организации шалостей, но и активно читает невероятно нудные проповеди, призывая отстать от вредной соседки.
– Вы итак зашли слишком далеко в этой вашей дурацкой войне, – неодобрительно косится на меня приятель и, вопреки обыкновению, не трогает пиццу с ветчиной, грибами и сыром, остывающую на плоской тарелке. – Если тебе интересно мое мнение, вылить ведро с краской на голову Алене было чересчур…
– А положить протухшую селедку мне под коврик нормально?
Я оглашаю гостиную праведным воплем, с осуждением взирая на Захара, не проявляющего ни малейших признаков раскаяния. Договор они, что ли, с Кнопкой заключили за моей спиной, а я ни сном ни духом?
– Просто признай, что ты перегнул палку, – продолжает настаивать Лагутин, неминуемо приближаясь к той тонкой грани, за которой кончается мое ни разу не ангельское терпение. – Ты ведь ее первый задеваешь!
На этих словах в ухмыляющуюся физиономию товарища летит диванная подушка и, попав в массивный слегка расплюснутый нос, заставляет его заткнуться. Я же испытываю ни с чем несравнимое блаженство от воцарившейся тишины. Кайф.