– Мы будем искать девочек. Будем искать, насколько сможем. Сила драконьей крови… эх. Мы за ними попросту не успели, они понеслись к порталу стрелой, как подскипидаренные, – сердито выговорил Монахов. – Даже не попробовали поговорить, спросить. Возможно, я зря… ладно. И к вам, извините, приставим более строгую охрану. Я обещал светлейшему, я должен. И тут большее, Ирма Викторовна, много большее.
У Ирмы замерло сердце.
Монахов прищурился.
– Ирма Викторовна. Я предполагаю, что конечной целью этого… злоумышленника, обозначим пока его так, является ваш ребенок… который еще не родился. Ваш сын. Эльфинит. Эльфинит, не выбравший свою сторону. Воспитав волшебное дитя в зле и во славу зла… можно добиться невиданного доселе результата. Не случайно все Темные Владыки Эалы так или иначе стремились заполучить такого ребенка. Любого, а особенно новорожденного, незащищенного. В нем невиданная мощь, Ирма Викторовна. Невиданная.
Ирма смотрела на свои руки, сцепленные в замок – и молчала.
– Мар-русь…
– Ась?
– Получилось?
Маруся встала, стряхивая листики и травинки.
Кругом был лес, даже не лес – отборная, матерая тайга с могучими деревьями и ковром беломошника. И дорога, в которую они не вписались, – тянулась, едва накатанная, уходила в даль, невидную от лесной полутьмы, осеннего легкого тумана…
Было очень тихо.
Лаки, поскуливая, жался к ногам.
– Ну что-то получилось. Мы уже всяко не в Москве твоей вонючей. Воздух хороший, как надо.
– Марусь… – Алинка чуть не плакала.
– Ну чего ты? Сами же хотели, – примирительно сказала Маруся, подталкивая скулящего Лаки коленкой. Тот неуверенно побрел обнюхивать кусты.
– Я думала… они… и сразу! Блин, где мы, а? Ох, я дура…
Она села на жесткую кочку и обхватила голову руками.
– И что я заладила про этот север? Я думала про него, а драконья кровь… она живая, понимаешь? Она по мне настроилась… и запулила нас куда-то! И что теперь делать? Что делать?
Она неожиданно раскисла и вся будто звенела от напряжения, от шока. Вся боевая выучка разом выплеснулась, как водица из простреленного ведра.
– Маруся! – Голос прорвался криком. – Что теперь будет?