Империя страха

Сильный шторм нанес бы больший вред врагу, чем все пушки его эскадры; но небо было ясным и безоблачным, а море голубым и ласковым.

Он опять посмотрел вперед, отыскивая нужный ему промежуток во вражеском строю, затем оглянулся на корабли своей эскадры, и вновь почувствовал волнение, туго сковавшее грудь. Став грабителем, он познал это волнение как род страха, но научился толковать как приятное возбуждение, тягу к крови. Сейчас она слилась с другой жаждой крови, и Лангуасс, облизав пересохшие губы, подумал о тех шлюхах, которые сотнями появлялись в Валетте и Мдине, предоставляя то, что требовали от них бравые мальтийцы.

Он вынул саблю из ножен и высоко поднял ее, давая сигнал своим людям. Стоящая сзади Лейла вытащила свои пистолеты, показывая, что тоже готова.

Бомбарда на носу ближайшей галеры, идущей впереди чуть справа, бухнула в первый раз, каменное ядро плюхнулось в воду в ста ярдах. Лангуасс улыбнулся: одним ядром, нацеленным на стены Большой Гавани, стало меньше.

Хотя они давали не больше полдюжины узлов каждый, скорость сближения была большой, и все больше орудий начали стрелять, от галеры, выстрелившей первой, до небольшого галеота. Когда капитаны этих двух судов заметили, что Лангуасс хочет войти между ними, они повернули друг к другу и промежуток уменьшился, но Лангуасс не беспокоился. Скорость “Спитфайра” была достаточной, чтобы разнести их весла в щепки, и, пока их абордажные мостки не зависли над его узким корпусом, он был в безопасности.

Галеот поворачивал во время рывка “Спитфайра”, и нельзя было угадать, хотел ли он перерезать путь или лучше навести свои пушки, но поворот не получался, потому что он стоял против ветра. Возможно, гребцы не очень старались, несмотря на удары бичами надсмотрщиков и на бой барабана.

Железное ядро попало в такелаж фок-мачты, второе пролетело по палубе, расщепляя доски, но бомбарда галеры не могла теперь их достать, только легкие пушки могли продолжать обстрел. Лангуасс крикнул своим артиллеристам, и ответило легкое носовое орудие “Спитфайра”. Мушкетеры с рей начали стрелять по гребцам.

Галиот, потерявший надежду перехватить “Спитфайр”, опять попытался повернуть и совсем потерял ход, так что галера справа оказалась на виду всего правого борта каравеллы, проходящей траверз. Лангуасс закричал в восторге от удачи и взмахнул саблей, считая секунды до залпа.

Он крикнул “Огонь!”, канониры принялись за работу, пушки неровно подпрыгнули. Палуба галеры была много выше, чем палуба каравеллы, с двумя рядами гребцов, по два на весло, и, хотя мушкетеры стреляли с нее вниз по “Спитфайру”, ядра, попавшие в корпус галеры, нанесли огромный урон, пробоины были в опасной близости от ватерлинии. Лангуасс торжествовал, Лейла тоже, хотя они видели, как несколько собственных канониров и снайперов упали, раненные. Мшкетная пуля попала в штурвал, рулевой в страхе отпрянул, но это была случайность, он был защищен лучше всех.

Лейла стреляла по проходившей за кормой не дальше чем в тридцати футах галере, Лангуасс оглянулся, чтобы оценить результат своих выстрелов. Но времени радоваться не было, неразворотливый галеот был рядом, и артиллеристы уже начали стрелять. Залпы накрывали невысокое судно, убивали людей, хотя корпусу нанесли малый урон.

В ответ посыпался град мушкетных пуль, еще двое рухнули на палубу “Спитфайра” под проклятия Лангуасса. Он видел итальянские суда, но на них валашские солдаты — лучшие в мире мушкетеры, с этим нужно было считаться, даже если стреляли с палуб. “Спитфайр”, с меньшим, чем у врагов, .экипажем, не мог позволить себе такие потери.

Лангуасс проклинал про себя судьбу, но по-настоящему сожалел о крушении тайной надежды найти судно с цветом нормандских рыцарей, тогда он смог бы разрядить бортовые пушки по соратникам Ричарда, заставив их позеленеть от страха перед голубыми глубинами моря.

Лангуасс опять пожалел о спокойной погоде, позволявшей плоскодонным галерам лежать на воде, в то время как каравеллы постоянно качало. Он выкрикивал приказы во всю мочь — канонада стала оглушительной. Экипаж знал свое дело и по его сигналу мгновенно ставил паруса, ловя ветер.

Вторая шеренга неприятельских судов шла вплотную за первой, но не настолько близко, чтобы достать из бомбард. Прибавивший скорость “Спитфайр” был готов повторить свой рывок.

Лангуасс видел, что этот прорыв будет намного сложнее, потому что перед ним были две большие галеры, набитые мушкетерами Дракулы и не сворачивающие ни на дюйм с курса. Их кулеврины были на носу галеры, но среди гребцов стояли эсмерильи, галеры могли ответить на выстрелы пушек “Спитфайра”. Он почувствовал холодок в груди, зная: противник приготовился к встрече и эти канониры — лучшие в Валахии. В тайне он надеялся, что наспех собранный флот будет плохо приспособлен для сражения, но стычки между торговыми галерами и пиратами-мореходами длились слишком долго, капитаны его армады предвидели возможное поражение.

В годы своего пиратства, гоняясь за купцами в Средиземноморье, Лангуасс не встречал такого колючего противника, и, хотя его лучшие люди привыкли нападать на хорошо вооруженные корабли, с таким огнем они еще дела не имели. Если бы Лангуасс — морской орел — увидел бы настолько хорошо, как эти галеры, вооруженную дичь, он отказался бы от нее с сожалением, но сейчас он сражался не ради добычи.

Когда “Спитфайр” вошел в промежуток между галерами, Лангуасс увидел, насколько те велики и забиты людьми. Он приказал снайперам сойти с вантов вниз, они были не нужны наверху, представляя собой отличную цель для солдат Дракулы. Его артиллеристы были целы, и ядра галер почти не нанесли ущерба, но когда грохнул бортовой залп, казалось, разверзся ад.

Пушки “Спитфайра” натворили бед на нижних весельных палубах галер, но люди на верхних палубах едва шелохнулись, ожидая, что Лангуасс откроет настильный огонь над водой. С обеих сторон пули усыпали палубы каравеллы, не причиняя ей особого ущерба, чего нельзя сказать о людских потерях. Артиллеристы каравеллы сделали по одному бортовому залпу при проходе “Спитфайра” между галерами, но у противника была сотня мушкетеров и два-три ружья на каждого.

Лейла стреляла по левой галере, но на таком расстоянии ее пистолеты были бесполезны, и пират, схватив ее за плечи, заставил пригнуться за стойку рядом с мостиком. Он тоже присел, но оставил ее, когда рулевой, несмотря на защитный экран, упал без звука, получив пулю в затылок. Лангуасс знал: на галерах были снайперы, знавшие свои цели, но оставалось только самому взяться за рулевое колесо, чтобы привести корабль в порт, выйдя в открытое море.

Он осмотрелся, оценивая разрушения, сделанные его пушками, и с радостью увидел рваные дыры, зияющие в бортах обеих галер. Он знал: убиты дюжины гребцов, их весла переломаны, но также знал, что на галерах есть запасные гребцы и нанесенные разрушения могут оказаться незначительными, если галеры не станут тонуть. Он громко рассмеялся при мысли о замешательстве тонущих мушкетеров, хотя понимал, что до этого момента могут пройти часы и за это время стрелки перейдут на другой корабль, если только Валетта не вышлет корабли, чтобы добить поврежденные галеры.