Заложило уши и наспех съеденный завтрак стал подыматься к горлу. Самолет стал терять высоту, при этом, словно живой, задрожал от страха. Он точно пытался ухватиться за воздух, но воздушная яма, кидавшая его из стороны в сторону не оставляла ни единого шанса.
Динамик стал разрываться голосом старшего пилота, который настоятельно рекомендовал занять места и пристегнуть ремни. Люди, охваченные паникой и забыв правила приличия, кинулись к своим местам, цепко хватаясь за все, что попадалось под руки. Это напоминало детскую игру, в которой количество стульев было меньше чем игроков, и не каждый успевал занять место. Только это выглядело более дико и пугающе.
В давке, которая началась возле туалета в хвосте самолета, выигрывал тот, кто безнадежно пытался выстоять эту очередь, так как был последним. Теперь он был первым. Но все же один из «первых», споткнувшись, упал. Люди, топча его ногами, словно стадо бешеных бизонов прорывались к своим местам. Упавший тщетно силился встать, до тех пор пока весь десяток человек, стоявших перед ним в очереди, не пронесся по его телу.
Когда все закончилось, Брендон, который видел все это, но не имел возможности вмешаться раньше, отстегнул ремни, чихая на запрет первого пилота, все еще кричавшего в динамик, отложил ноутбук и наклонился, чтобы помочь пострадавшему. Он был удивлен. Мужчина лежавший на полу, оказался молодцом и довольно сдержанным человеком, выдержав этот «массаж» и не произнеся ни одного бранного слова. Он только приоткрыл глаз и спросил:
— Это все или летный состав побежит в обратном направлении, потому что там, наверное, все здорово наложили в штаны, раз такой шум подняли.
Затем он встал, отряхнул штанину и присел рядом с Брендоном, пытаясь придти в себя и разобраться, болит у него что-нибудь или он просто умер. Но, почувствовав, что выглядит немного глупо, ощупывая каждый сантиметр своего тела, он неловко улыбнулся и протянул руку Брендону.
— Сергей Гаров, инженер по квантовой физике.
— Брендон Марш, турист… А разве бывают инженеры по физике, я думал, могут быть ученые или профессора, так же мне известны доктора…
— Для туриста вы неплохо владеете русским, — сделал комплимент удивленный инженер. — Но я на самом деле инженер, собираю разные штуковины в этой отрасли науки. Сама же наука не увлекает меня настолько, чтобы я стал ее частью в качестве доктора или профессора.
— Но как же можно делать то, чего не любишь? — Брендон был рад поговорить по-русски, а еще он был на сто процентов уверен, что перед ним сидит шарлатан.
— Я так не сказал. Я сказал только то, что не люблю физику, но штуковины, с которыми работаю, я просто обожаю.
— И где вы учились?
— Даже в Гарварде, правда, было не просто туда попасть, но в большей степени — в Московском Технологическом институте.
— И именно там вы научились лукавить?
— Что вы имеете в виду, — показалось, что собеседник немного обиделся, но потом улыбнулся и, глубоко вздохнув, выпалил, — ладно, вы меня раскусили, я на самом деле не инженер.
— Ничего, я вас понимаю. Я часто летал, и одно время мне страшно нравилось выдавать себя за какого-то известного супермена, каким я совершенно не являлся.
— Ваш русский чертовски хорош, — «инженер» уселся поудобней и наконец-то пристегнул ремни, хотя трясло уже намного меньше и самолет выравнивался. Оставшийся путь он надеялся провести в приятной беседе. — Если бы не ваш акцент и стиль одежды я счел бы вас за столичного журналиста.
— Вот видите, и вы меня раскусили, я на самом деле журналист, но не совсем столичный, а за очередной комплимент благодарю.
— Нет, вы его заслужили по праву, так как из всех иностранцев я впервые вижу, чтобы кто-то знал больше чем «водка» и «Ленин».
Брендон рассмеялся, чем польстил собеседнику, что шутка оказалась доступной даже американскому уму. Судьба иногда сводит совершенно странным путем. Кто знает, встретит ли он еще когда-нибудь этого брехуна с добродушным лицом и со столь знакомой фамилией. Брендон по ходу работы был знаком со многими русскими эмигрантами, жившими в Нью-Йорке, но никого с подобной фамилией он вспомнить не мог, хотя готов был поклясться на все свое состояние, что слышал ее раньше. Попутчик был одет немного странно по американским стандартам, но по-европейски стильно. Очень плотные и узкие джинсы, черная водолазка с воротником и клетчатая, как шотландский плед, рубашка, которая была расстегнута и не заправлена, а выглядела как пиджак к свободному костюму. В этой одежде и с хорошо уложенной прической попутчику можно было дать не больше тридцати лет.
ebooksa