— Полужив, полумертв. Джим и был таким. Искушенный злом. Теперь он зашел слишком далеко и, может быть, его не вернуть. Но он ведь боролся, чтобы спасти себя, правильно? Протянул тебе руку, чтобы упасть, освободиться от дьявольской машины, разве не так? Поэтому мы закончим эту борьбу за него. Давай, двигай!
Уилл натужно дернулся, потянулся, пошел.
— Беги!
Уилл снова засопел, сдерживая слезы. Папа дал ему пощечину. Слезинки метеорами слетели со щек.
— А ну, пляши! Прыгай! Кричи!
Он подтолкнул Уилла, зашаркал рядом с ним, потом с силой сунул руку в карман, так, что лопнула подкладка, вывернул его наружу и выхватил что-то блестящее, серебристое.
Это была губная гармошка.
Папа выдул аккорд.
Уилл встал, опять уставившись на Джима.
Папа отвесил ему оплеуху.
— Не смотри! Беги!
Уилл пробежал пару шагов.
Папа выдул другой аккорд, дернул Уилла за локоть, потом схватил и подбросил его руки.
— Пой!
— Что?
— Да Господи, что угодно!
Гармоника, фальшивя, заиграла «Лебединую реку».
— Папа, — Уилл едва тащился, опустив голову, и добавил, — это ж глупо!
— Конечно! Мы и
Папа радостно закричал. Он кружился как танцующий журавль. Но он еще не мог стать совсем простым и глупым. Он лишь