В это время наверху, на улице, мистер Дак, он же Разрисованный Человек, обернулся и посмотрел на приведенную им реку, текущую уродами, клетками со зверями, сияющими на солнце барабанами и медными трубами, похожими на свернувшихся питонов. Он кивнул.
Парад рассыпался на части.
Уроды поспешно разбежались, половина к одному тротуару, половина к другому; они смешались с толпой, шныряли мимо афиш, высматривая что-то своими быстрыми, острыми, жалящими, как змеи, глазами.
Тень, которую отбрасывал малыш, холодным ветром прошлась по щеке Уилла.
Парад кончился, подумал он, теперь начинается поиск. — Мама, смотри! — малыш показал вниз через решетку. —
В «Ночном убежище», у Неда, за полквартала от табачного магазина, Чарльз Хэлоуэй, изнуренный бессонницей и раздумьями, уставший от ходьбы, допивал вторую чашку кофе и уже собирался оплатить счет, когда внезапно наступившая на улице тишина насторожила и встревожила его. Раньше, чем осознал, он почувствовал глухое беспокойство, когда участники парада смешались с толпой гуляющих горожан. Не зная почему, Чарльз Хэлоуэй спрятал деньги.
— Свари-ка еще, Нед.
Нед разливал кофе, когда дверь распахнулась, кто-то вошел, и, вывернув его правую руку, прижал к прилавку.
Чарльз Хэлоуэй изумленно уставился на руку, схватившую Неда.
Рука уставилась на него.
На обратной стороне каждого пальца был вытатуирован глаз.
— Мама, мама! Там внизу! Посмотри!
Малыш плакал, показывая на решетку.
Все больше теней скользило мимо, останавливалось.
И среди них — Скелет.
Высокий, как мертвое дерево зимой, он был весь похож на череп, весь был костями, этакое страшное чучело на ходулях, этот тощий Скелет, мистер Череп, который как на ксилофоне играл на своих костях над бумажным мусором и теплыми дрожащими мальчишками, спрятавшимися под решеткой.
Уходи! — думал Уилл, — Уходи же!
Но малыш упрямо тыкал пальцем, просунув руку сквозь решетку. Уходи.
Мистер Череп отошел.
Слава Богу, подумал Уилл, но тут же в испуге выдохнул: «Ох,