— В дом заходил?
— Нет. Мне не велено. Ивановна даже обед мне в будку приносит. С этим строго.
— Когда сменился?
— Вечером в восемь.
— Свободен. Следующего зови.
— Здравствуйте, как вас зовут?
— Нина. Нина Ивановна я, повар.
— Вы в тот день…
— Я. Я всё видела, товарищ милиционер.
— Полицейский. Что видели?
— А? Ну, да. Полицейский.
— Что видели, спрашиваю?
— Так всё. Это Валерик цацки спёр. Они сначала с Николаем у окна в спортзал сидели и всё ржали над Анжелкой.
— А чего ржали?
— А с того, что у Анжелки ноги выше живота не поднимаются. Машет ими, кряхтит, опять машет, а не получается. Вот эти два урода и ржали. А потом Анжелка в душ пошла, ну и эти разошлись. Николай в дом зашёл, а водитель Валерка в домик прислуги поскакал. Тоже знаю зачем, — довольная собой, рассказывала мне всё повариха.
— И зачем? — рисуя ручкой график перемещения персонала по участку коттеджа, спросил я.
— Понятно зачем. За Ксюхой, за тренером подглядывал, сучонок, пока та в душе плескалась. Она-то в нашем душе после тренировки моется, а там окно низко. Вот он и зырит, гадёныш. Он и за мной подглядывал, сама его ловила, — злилась на водителя Валеру повариха Нина Ивановна.
После того, что я узнал про Валеру, у меня неожиданно сломалась в руках шариковая ручка. Как-то раз… и пополам. Подглядывал, значит?
— Понял, Нина Ивановна. А пригласите ко мне, пожалуйста, этого Валеру, — невольно снимая наручные часы, попросил я.
— Нету его ещё. Они в обед с Николаем, с мужем Анжелкиным, за сыщиком частным уехали. После тебя ещё ему будем на вопросы отвечать, — ответила женщина, пахнущая котлетами и грибным жюльеном.