— Олег Андреевич, если не возражаете, ответьте на один вопрос. Если считаете его бестактным, можете не отвечать. Вы же такой многоопытный офицер… Столько лет в системе… Почему пистолет не выбросили?
— Не поверишь, Чапаев, вот сижу сейчас и об этом же думаю. Зоя ещё сегодня мне говорила, типа, да утопи ты его где-нибудь в канале. Я было дёрнулся, а потом… Я ведь Родине сорок два года… верой и правдой. Пол-России мы с женой и дочками исколесили. Родина приказывала — стреляй, и я стрелял. Родина приказывала — стереги покой страны от ублюдков и убийц, и я стерёг. А Родина для меня что? Десяток медалек юбилейных да раз пять семейные путёвки на тёплое море. Но я не в обиде, Чапаев. А тут такой подарок — именное оружие! И что? Из-за этого убийцы и насильника мой самый ценный подарок в канал выбросить? Шалишь, брат! Да и вы с первого дня расследования о нём не упоминали. Мы ж — русские, Чапаев! Думал, пронесёт! — неожиданно весело закончил свой рассказ бывший полковник и рассмеялся. От души так, по-русски.
Был у меня к полковнику и второй вопрос. Про алмазы. Но, думаю, на него бы Олег Андреевич не ответил.
Откуда в ж… аамазы?
Не думаю, что на мой «крайний» вопрос кто-нибудь мне бы ответил или хотя бы намекнул на правильное направление. Сидя у Виолетты Юрьевны в кабинете, сам слышал её разговор с нашим генералом. Нечаянно (а может быть, умышленно) во время разговора, выйдя в пустую приёмную, она включила звук на «громкую связь».
— Как арестован? Когда? — удивлённо спрашивал генерал.
— Сегодня, Степан Анатольевич. Подполковник Чапаев… так сказать, под напором неопровержимых улик и доказательств, — докладывала Виолетта.
— Ну, мы ж с тобой говорили… не нужно форсировать… Нашёл что-нибудь?
— Так а я и не форсировала. Чапаев и без меня… Всё, что нашёл, привёз мне.
— Вот дурак же, вот дурак… — сокрушался генерал.
— Вы о Чапаеве, товарищ генерал? — подойдя ближе к двери, спрашивала Виолетта.
— Да какой Чапаев? Этот-то как раз… А на чём он его? Ладно, не рассказывай, не будем на эту тему по телефону. Будешь в наших краях — забегай, Виола, — на прощанье пригласил генерал.
— Вот сколько вам всем объяснять? Не люблю, когда меня Виолой называют. Старый чёрт! — тихо ругнулась важнячка, но я услышал.
По настоянию старшей дочери Жудовы приобрели трёхкомнатную квартиру в Москве, в двух кварталах от неё, ещё за полгода до отставки отца. И пока отец дослуживал, Елена сделала там ремонт и купила необходимую мебель и бытовую технику. К большому восторгу мамы, дочь устраивала онлайн-трансляции прямо из выставочных залов магазинов. Так что родители сами выбирали себе и мебель, и телевизор с холодильником, и обои с напольным покрытием. Финансировал покупку квартиры, ремонт и всю обстановку старший зять, к тому времени уже владелец крупной строительной компании.
Папе о реальной стоимости трёхкомнатной «сталинки» в Москве и о других затратах не говорили. В семье решили, мол, пусть дед думает, что всё это куплено за те деньги, что Зоя Петровна сумела отложить за годы службы. Привыкали к «мирной» жизни Жудовы долго. Обживались, осматривались, знакомились помаленьку с соседями. Народ в «сталинке» жил в основном местный — московский. Коренной, так сказать. И Жудовы, привыкшие совершенно к другому укладу жизни, очень медленно становились москвичами.
— Ну что за народ, твою мать? Говорю: «Добрый вечер, сосед». А он мне: «Слышь, дядя, ты свою колымагу на моё место вчера поставил. Не зли». Это вместо «здравствуйте»! А я ему… — возмущался Жудов.
— Олежек, не надо! Ну, поставь ты машину на другое место, — успокаивала мужа Зоя Петровна.
— Я уже думаю, может, напрасно мы с этой Москвой? На севере всё воздуху побольше и народу поменьше. Лес, речка, люди другие.
— Ну, что ты! Мы же Леночке обещали с внуками помогать. Хотя, ты знаешь, у меня иногда такое впечатление создаётся, что вроде говорим все на русском, а друг друга не понимаем, — тихо причитала Зоя Петровна.
Старшая дочь Жудовых, Елена, всё чаще начала подбрасывать родителям своих пятилетних близняшек. Пацаны были бойкие, шумные и немного балованные маминой чрезмерной опекой. Поэтому, когда после выходных, проведённых у дедушки с бабушкой, мальчишки вернулись домой притихшими, их папаша, заметив перемены в лучшую сторону, сказал:
ebooksa