— Вот чего не знаю, того не знаю, — опорожнив свою чашку, ответил Мылов. — Шума автомобильного не слышал, может, выстрелы оглушили, а может, и не было машины.
Н-да, ничего нового детектив не узнал, все это старик неоднократно рассказывал и операм убойного отдела, и следователям прокуратуры. Наверное, столько же известно и братве Железяки и Дьякона, которые рыщут в поисках убийцы смотрящего.
Пить совершенно расхотелось, поставив на стол рюмку с водкой, он поднялся из-за стола.
— Спасибо за помощь, Николай Федорович, мне пора.
Неожиданно сообразив, что ему остается и водка, и закуска, дворник, пошатываясь, встал и подвел гостя к окну. Приблизив к его лицу свою небритую физиономию, он утробно икнул, обдав Глеба непередаваемым ароматом. Обнял за плечи и неожиданно перешел на шепот:
— Вот что, паря, я тебе скажу то, чего никому до сих пор не говорил. Ни ментам, ни бандитам. Не мужик стрелял в Бармалея, баба, вернее, девка. Это точно, поверь мне.
— Как девка? — удивился сыщик.
— А вот так, когда выстрелы зазвучали, я к окну, а он бежать. Вон тот фонарь, прямо под ним и пробежал. А на ногах у него бабские туфли на высоких острых каблуках. Как они, черта им в душу, называются?
— Шпильки, — машинально произнес Глеб.
— Во-во, они самые. Да никакой мужик в такой каторге ходить не сможет, не то что бегать. Стреляла баба, вот те крест.
Как и было заранее обговорено, ровно в семь вечера за Кольцовым приехало такси. Светло-кофейная «Вольво» с ярко-оранжевым гребешком на крыше и темными тонированными стеклами. Открыв дверцу, он сел на заднее сиденье, там уже сидел Фашист.
— Добрый вечер, Игорь Саныч, — поздоровался первым частный детектив. Его наниматель сразу взял бы козла рога:
— Ты назначил встречу, есть что рассказать? Говори, не задерживай меня.
Конечно, можно было поведать ему и о женщине-киллере, которую до сих пор считали мужчиной (вернее, парнем), и о том, что неизвестно, была ли машина, увезшая ее, или нет. Но один из главных законов частного сыска гласит: «Не всякую информацию сливай заказчику, но ту, что сливаешь, обязательно проверь».
Поэтому вместо доклада Кольцов вытащил из кармана одну из недавно сделанных фотографий и показал ее Фашисту.
На снимке сидел в центре стола он, чуть поодаль стоял Хмурый, за спиной которого виднелся фрагмент ограды Бармалеевой могилы: с двух ее сторон стояли два «быка» с траурными повязками выше локтя.
— Кто это фотал? — возмутился Фашист. Преступные авторитеты не любят, когда их фотографируют. Можно подумать, в свое время милиция мало их наснимала, могли бы и привыкнуть.
— Это моя работа, — признался сыщик и тут же добавил: — По окончании нашего дела все снимки вместе с негативами я уничтожу.
— Хорошо, — великодушно согласился Фашист. — Чего здесь непонятного? Это я, это Хмурый, ты его знаешь.
— Меня это интересует. — Кольцов указал на гоблинов с траурными повязками. — Кто придумал поставить у могилы круглосуточный пост почетного караула?