Дело с тройным дном

— Ну и пусть начнется, — не сдавался спортсмен, его физиономия насмешливо искривилась, он бросил в лицо Киргизу: — Или, может, кто-то уже со страху хвост поджал перед сибиряками?

Киргиз набычился:

— Ты думаешь, что начнется палево и ты опять отсидишься в Тель-Авиве, гражданин Конкин, по жене Макель?

— Фильтруй базар! — На этот раз Ерема взревел, его лицо налилось кровью, он готов был броситься в драку. Но воровская сходка — это не спортивное татами, где выясняют отношения спортсмены.

— Оба фильтруйте базар, — грозно произнес Большой Иван, что было весьма неожиданно для его благообразной внешности. — Если есть что сказать, говорите. А крыситься будете в другом месте.

— Мочить надо этих засранцев, — попытался оставить за собой верх Ерема.

— Мочить — недолго начать. — Со своего места поднялся Кожухарь и вразвалку двинулся вдоль стола к сидящему в центре пахану. Главный уголовный разведчик был не только хорошим оперативником, аналитиком, но еще и отличным интриганом. Швец прекрасно понимал: для того, чтобы его слова имели вес, необходима поддержка. Поддержка самого Пахана, против которого никто не решится высказаться.

— Мы завалим парочку их авторитетов, — продолжал свою речь Кожухарь, — потом, как правильно сказал Киргиз, они пришлют к нам своих мочил. Те подчистят нескольких наших, начнется война, в которую сразу же влезут мусора всякие: РУБОПы, угрозыск, СОБРы, ОМОНы. И кроме пролитой крови и «закрытой» братвы, обе стороны понесут и другие потери. Потери финансового плана. В конце концов обе стороны настолько истощатся, что кому-то третьему значительно легче будет всех оставшихся в живых прихлопнуть одним ударом. Как тараканов башмаком. И все оставшееся от двух сообществ прибрать к рукам. Вот поэтому и возникает совершенно справедливый вопрос: а нет ли где-то в тени третьей, заинтересованной стороны?

— Чушь какая-то, — буркнул Ерема. — Если бы нас хотели стравить, то после мочилова Гоги Фартового по закону жанра следовало угробить кого-то с противоположной стороны, ну, хотя бы того же Кощея. А вышло наоборот, эти суки воспользовались похоронами Фартового и одним махом решили нас всех вальнуть. — Спортсмен кивком головы указал на стену, за которой находился расстрелянный зал ресторана.

Против такого аргумента ни у кого не возникло возражений. Что было, то было, еще и часа не прошло, как они, короли криминального мира, как какие-то караси, животами полировали пол, пока тяжелые пули дырявили стены ресторана.

— Если бы вас хотели уничтожить, поверьте мне, уничтожили бы. — Костя Иванов хотел дернуть за рукав поднимающегося Глеба, но было поздно, тот уже заговорил. Изумленные взоры собравшихся обратились к нему, но детектива эти взгляды нисколько не смутили. — Крупнокалиберный пулемет — серьезное оружие, достаточно было немного сместить прицел, и очередь пришлась бы как раз на уровне груди, — уверенно сказал Глеб. — А не под самым потолком. Вас целенаправленно пугали.

— Кто это такой? — громко обратился к присутствующим Ерема. Сидящего рядом с ним широкоплечего гиганта с лицом, обильно побитым ямочками оспин, Глеб хорошо знал. Это был авторитет по прозвищу Расклад, офис Кольцова находился на его «делянке». И в свое время тот потребовал от сыщика отстегивать от своих доходов, пришлось серьезно с ним поговорить. На «стрелу» с Глебом прибыли Донцов, Христофоров и два десятка бойцов спецназа ФСБ, на днях вернувшиеся из продолжительной командировки из Чечни. Одетые в гражданскую одежду, с автоматами, небритые, заросшие, они смотрелись еще более угрожающе, чем если бы были в обычном камуфляже. Спецназовцев проблема разборки нисколько не волновала, их интересовали всего два вопроса «Языка брать?» или «Мочить всех без разбора?». В тот раз обошлось без кровопролития, но Расклад больше не имел никаких претензий к частному детективу. Теперь пришло время посчитаться, авторитет чуть приподнялся и что-то горячо зашептал на ухо Ереме. Спортсмен, слушая Расклада, молча уселся на свое место, но внезапно широко улыбнулся и громко заявил, разведя руки в стороны:

— Вот такие дела пошли, мусора уже запросто являются на воровские сходки.

— Как — мусора?! — воскликнули сразу несколько присутствующих, уставившись на Глеба.

— А вот так, это частный детектив Кольцов, которого оберегают мусора и чекисты, — с самодовольной улыбкой сообщил авторитетам Ерема. — Естественно, они его крышуют не за красивые глаза.

— А второй кто? — подал голос кто-то из сидящих возле смотрящего авторитета.

— Второй — кузнец наших ангелов-спасителей, господин Иванов. — Ерема сейчас чувствовал себя именинником, получавшим подарки. В этой ситуации «апельсин», ни разу не нюхавший тюремного воздуха, демонстрировал свое превосходство перед бывалыми урками. — Именно его отбойщики проворонили мокродела Фартового. И сейчас, видя их вместе, возникает вполне закономерный вопрос: случайно ли это или как?

В тесном помещении бара началось замешательство, послышался тревожный гул, который, как сигнал приближающегося землетрясения, угрожающе нарастал.

«Еще пару минут, и поставят нас с Костей на ножи», — промелькнуло в голове Глеба. Конечно, он понимал, что их не зарежут просто так, как баранов, не на тех нарвались, но вырваться вряд ли удастся. Уж слишком неравное соотношение сил. Полтора десятка матерых урок плюс вдвое больше охранной пристяжи — никак не отбиться. «Жаль, Улниса не захватил, все равно он у меня на зарплате», — с запоздалым сожалением подумал сыщик, дальше тянуть становилось смертельно опасно.

— Значит, говорите, мусор? — громко, с вызовом спросил Глеб, обращаясь к собравшимся. — Когда нужно было покойному Фартовому посчитаться с оборзевшими ментами, отобравшими у него бриллиантовую кормушку на Урале, я не был мусором. Или когда Фашисту потребовалось выяснить, кто же зажмурил смотрящего в Новоморске и при этом прихватил воровской общак, тогда я тоже не был мусором. Или как?