Дело с тройным дном

— Вот и славно. — Вальяжной походкой Савин прошелся к столу, смахнул невидимую пыль с табуретки, вмонтированной в бетонный пол, и внимательно посмотрел на осунувшееся лицо опера. — Олег, ты ведь не только сыскарь-горлохват, ты ведь еще и дипломироманный юрист. Значит, должен знать, как читаются и как трактуются законы и статьи Уголовного кодекса. Так?

— Ну, так, — подтвердил Донцов.

— В таком случае ты понимаешь, — продолжал Савин негромко, — что взяли тебя с поличным при свидетелях и при вещдоках во время получения взятки. Причем взятки в особо крупных размерах. И не мне тебе говорить, Олег, какой разлет в сроках от минимума до максимума идет. Гигантский. Так вот, вместо того чтобы писать чистосердечное признание, пытаться сотрудничать со следствием, ты стал в глухую защиту, нанял этого носатого космополита. Думаешь, он тебе поможет? Нет, но ты своим поведением разматываешь для себя максимальный срок. Этого добиваешься?

— Прежде чем ответить на твой вопрос, Володя, — буднично произнес Донцов, — я сперва задам свой. Лады?

— Лады.

— Тогда такой вопрос: и давно ты, Владимир Андреевич, стал играть в такие игры?

— Ни в какие игры я не играю! — неожиданно сорвался на крик Савин, моментально покрывшись бурыми пятнами. — Между прочим, когда мне дали твое «дело», я пытался отказаться, не получилось. Но раз придется мне этим заниматься, то я буду вести его, как положено по закону, и буду следовать каждой букве закона, потому что иначе работать не умею, потому что профессионал.

— Да неужели? — с наигранным удивлением воскликнул Олег. — И тебя, профессионала, нисколько не смущает, что меня элементарно подставили? Причем нагло и грубо?

— А это уже не имеет никакого значения. Имеет значение лишь существующий прецедент. Взяли с поличным и свидетелями — вот это главное, — немного успокоился «важняк».

«Верх цинизма», — с горечью подумал майор. Будучи по натуре далеко не ангелом, он до такого бы никогда не додумался.

— Молодец, лихо у тебя получается.

— А чего же ты хочешь? — развел руками Владимир Андреевич. — Ваш министр объявил войну «оборотням в погонах». Такие заявления — это же как камень, подброшенный над толпой, все, конечно же, бросаются врассыпную. Но булыжник, подчиняясь закону земного тяготения, все равно упадет на землю и кого-нибудь да задавит. В данном случае перст судьбы указал на тебя, значит, именно ты станешь жертвенным агнцем. Существует прецедент взяточничества, значит, должен быть и прецедент наказания, чтобы показать всем заинтересованным, что за преступлением необратимо следует наказание. Мне вот дед однажды рассказал случай из истории Второй мировой войны, участником которой он был. Случилось это в сорок четвертом году, наши уже вошли в Восточную Пруссию, и в одном из боев немцы перешли в наступление, ударив встык частей «тиграми». Один из батальонов не выдержал натиска и побежал, атаку, конечно же, наши отбили. Это тебе не сорок первый и даже не сорок второй год, а бегунов переловили, выбрали из первых или каких других трех бойцов, зачитали приговор о малодушии и паникерстве и на глазах всей построенной дивизии расстреляли. Жестоко? Да, жестоко. Но это была необходимая жестокость. Если бы наши солдаты от каждой атаки фрицев давали драпака, то вскоре вернулись бы к московским рубежам. Солдату, чтобы не дрогнуть в бою, нужен был наглядный пример, и ему его дали. Сейчас не сорок четвертый год, и ставки совершенно другие, и у тебя, Олег, есть возможность выбора. Какой это выбор, между чем и чем, я тебе уже сказал. Решай.

— Н-да, выбор, — тихо произнес Донцов и вперил тяжелый взгляд в следователя. — Значит, говоришь, не сопротивляться, а, наоборот, сотрудничать со следствием?

В глазах Савина блеснул огонек надежды, что все-таки ему удалось склонить подследственного к сотрудничеству, и он кивнул.

— Хорошую ты историю рассказал, Володя, жизненную. А я тебе хочу древнюю притчу рассказать, поучительную. Как-то две мыши залезли в хозяйский погреб и, бегая по полкам, упали в крынку с молоком. Начали тонуть, захлебываться и инстинктивно дергать лапками, барахтаться. Потом устали, одна перестала сопротивляться и ушла на дно, утонула, значит, а вторая, продолжая барахтаться, взбила из молока кусок масла, встала на него и выбралась наружу. Вот и я, как та мышь, побарахтаюсь, а там посмотрим.

— Как я понял, разговора у нас не получилось. — «Важняк» поднялся с табуретки и сочувственно посмотрел на Донцова, будто на что-то решившись, медленно произнес: — Напомню, если ты как юрист забыл, я отработаю все, что положено по кодексу и дело передам в суд. После чего винить тебе останется только свое ослиное упрямство.

Глава 9 РАЗБОЙНИЧЬЯ АТАКА

— Я, конечно, умру, но и вы все сдохнете. — На губах Ленчика заиграла самодовольная улыбка. Он, видимо, рассчитывал на мгновенную и почти безболезненную смерть, но не тут-то было. Иванов, упустивший беглеца, неожиданно рванулся к нему и до хруста заломил за спину руку.

— Я не понял, он что, крышей тронулся? Придурок? — удивленно спросил Фрол, вопросительно глядя на свое окружение. Он еще не понимал, в чем смысл действий бывшего советника.

— Да нет, абсолютно в своем уме, — ответил за всех Юрий Драко, он осторожно поднял с пола разбитый «Ролекс» и стал внимательно рассматривать.