Убивать осознанно

– Когда мы оба заработали первые деньги, то совместно начали их тратить. Если находили время. Крутые рестораны, экзотические поездки, первая дорогая квартира.

– Что за человек Катарина?

Я заерзал на стуле. На этот вопрос было два ответа. Первый мне нравился. А второй совсем не нравился. Я начал с приятного ответа.

– Когда мы познакомились, она была открытой, предусмотрительной, милой, с чувством юмора. Мы много смеялись над другими.

– А сейчас?

Теперь на очереди был неприятный ответ.

– Закрытая, пугливая, нежна с Эмили, ко мне холодна, абсолютно лишена чувства юмора. Мы больше не смеемся над другими. Зато теперь Катарина превосходно может позлорадствовать над кем угодно.

– Как так получилось?

– Каким-то образом все, что, вообще-то, должно приносить удовольствие, превратилось в обязанность. «Давай сегодня не вылезать из постели» стало «давай уже переедем в общую квартиру, иначе мы никогда не начнем жить вместе». «С тобой я мог бы состариться» перешло в «мама говорит, что рано или поздно мы поженимся». «Ты должен стать отцом моих детей» превратилось в «если я сейчас не перестану пить противозачаточные, то через шесть лет будет поздно рожать третьего».

– Сказочный принц, который спасает принцессу из тюрьмы – то есть от учебы, – превратился в поддакивающего водителя «гольфа», – подытожил Брайтнер и кивнул.

– Что значит «поддакивающего»? Съехаться, пожениться, создать семью – все это мне нравилось. Иначе я не стал бы это делать. Но мне бы хотелось, чтобы все это доставляло больше удовольствия. Я бы хотел все это прожить, а не отметить галочкой. Чем больше наши отношения входили в привычное русло, тем незначительнее становились. Мы оба делали карьеру. При этом нам обоим был важен именно сам факт того, что партнер тоже делает карьеру. Что это была за карьера, нас поначалу особо не интересовало, а с годами она становилась все большей обузой. Катарина все больше ненавидела то, чем я занимался. А чем она занимается, я просто не знал. Но каждый из нас легко примирился с тем, что другой зарабатывает хорошие деньги, что бы он ни делал.

– По крайней мере, с финансовой стороны выглядит как прочный фундамент.

– Через пять лет мы поженились. Еще через два родилась Эмили.

– Желанный ребенок?

– Абсолютно. Я мечтал, что ее рождение вдохнет в наши отношения новую жизнь, в прямом смысле. Но я ошибся.

– Ничего удивительного. Если двое взрослых не могут сделать что-то совместными усилиями, то почему ребенок в состоянии изменить ситуацию?

Я задумался над его словами. Почему-то в этих его фразочках, к моему стыду, было много смысла.

– Катарина полностью взяла на себя заботу об Эмили. Кормление грудью по плану. Отлучение от груди по плану. Пражская программа для детей и родителей по плану. Плавание для малышей по плану. Фитнес для молодых мам с колясками по плану. И этот план целиком и полностью определяла мать. Желанный ребенок превратился в запланированного. Только для наших отношений не существовало никакого плана. Дома я был всего-навсего внеплановым нулем с пенисом. Когда я находился дома, то все делал неправильно. Когда я поздно приходил, то и это было неправильно. Мне ничего не оставалось, как только еще больше погрузиться в ненавистную работу. Там я, по крайней мере, хоть что-то значил. И там у меня оставалась свобода действий и доверие коллег.

– И так продолжается с рождения Эмили?

– Более или менее. Да. С тех пор я работаю за двоих. С тех пор Катарина сидит дома с Эмили, если только она не на каких-нибудь курсах из серии «мать и дитя». При этом Катарина терпеть не может других мамочек, но, чтобы не сплоховать, делает все, что делают они. Я вижу свою дочку только спящей. Когда я раздраженный прихожу домой и натыкаюсь на свою уставшую жену, мы все чаще цапаемся. Катарина даже спросила меня однажды, зачем я вообще пришел домой. На этот вопрос я не смог ответить.