Я никогда не понимал, как Катарина могла критиковать мою работу и тем не менее совершенно спокойно пользоваться плодами этой самой работы. К счастью, мы сумели нащупать почву, на которой подобные вопросы не играли никакой роли. Мы не чувствовали ненависти друг к другу. К тому же мы знали друг друга слишком долго. И во всем, что касалось Эмили, мы сумели сплотиться целиком и полностью в одну команду. Хорошую команду.
Именно поэтому Катарина и хотела поговорить со мной.
– Нужно что-то придумать с местом в детском саду для Эмили, – начала она.
– Но мы же подали документы в тридцать один детский сад…
Поскольку общение с другими детьми очень важно для развития ребенка, а также потому, что Катарина приняла решение с лета вернуться на работу в свою страховую фирму хотя бы на полдня, то, с какой стороны ни посмотри, место в детском саду было просто необходимо. Благодаря моему курсу по осознанности я сумел физически присутствовать если не на всех, то на большинстве собеседований. Тем не менее в результатах этих встреч я совсем не разобрался.
Катарина кивнула:
– Верно. И в апреле места должны быть распределены. А сейчас уже конец апреля! От двадцати пяти садов мы до сих пор не получили никакого ответа. Пять нам отказали.
– Отсутствие ответа – это еще не отказ.
– Все дети из танцевального кружка, куда ходит Эмили, уже получили хотя бы один положительный ответ. Если нет положительного ответа, то это
– Но ведь срок подачи заявок еще не вышел.
– Он заканчивается тридцатого апреля. Если до этого времени у нас не будет хоть одного положительного ответа, то мы еще на год останемся без детского сада.
– Ладно. Двадцать пять садов не ответили, от пяти мы получили отказ. Это тридцать заявок. Что с тридцать первой заявкой?
– Именно о ней я и хотела поговорить.
Катарина протянула мне письмо. Дорогой экоконверт и дорогая экобумага, белоснежная, но при этом с жирным свидетельством о вторичной переработке. В шапке письма красовался накорябанный ребенком логотип: дельфин с синдромом Дауна. Это был логотип детского сада «Как рыбка в воде». Того самого, который я должен был выдворить ради Драгана из здания, где будет бордель. В нашем списке приоритетов он стоял под номером двадцать девять из тридцати одного возможного. Мною овладело нехорошее чувство, что эта родительская инициативная группа в нашем списке поднялась на первое место. И что содержание письма, вероятно, противоречит этому факту. Чтобы понять, что поиск детского сада никакой не пустяк, нужно знать, что даже сам процесс подачи заявок был сплошным издевательством. Для начала нужно было зарегистрировать своего ребенка на едином городском портале. Этот портал назывался очень креативно, ведь и сами чиновники сейчас пошли креативные: «База детских садов в твоем мобильном». Сокращенно – БДСМ. И адрес сайта был соответствующим: bdsm.de. Подать заявление о предоставлении места в детском саду можно было только на bdsm.de. Пользовательский интерфейс bdsm.de был и остается недружественным по отношению к пользователям, так что в результате всевозможных подвисаний страницы и потерь данных большая часть детей в городе уже могла закончить свое обучение, прежде чем родителям наконец удавалось подать заявку на предоставление места в детском саду.
Заявка на bdsm.de тем не менее никак не была связана с заявками в сами сады. После регистрации на bdsm.de нужно было договариваться о встрече с каждым конкретным детским садом и заново вносить все данные, которые уже были внесены на портале, в анкеты соответствующего учреждения.
Это масштабное надувательство нужно было распознать, прежде чем дело доходило до решающей фазы распределения мест в детских садах. За ним следовали собеседования. На которых вы врали руководству детских садов с три короба, объясняя, почему вам нужно место именно в этом детском саду, ведь вам так нравится концепция воспитания, принятая тут. В надежде, что потом вы, получив множество положительных ответов, сможете выбрать самый лучший садик.
Конечно, в каждом детском саду была своя идеологическая ориентация. Она определяется уже отличием конфессионального сада от государственного. Конфессиональные сады прививают детям значение Пасхи, Рождества и Дня святого Мартина. Государственные устраивают праздник весны, праздник зимы и праздник фонариков, чтобы отрицанием традиций внести свой вклад в процесс интеграции.
Помимо всего прочего, родителям предстояло решить, какой тип фашизма в питании предпочесть для своих детей, то есть чего они хотят – чтобы их чад кормили биологической едой, вегетарианской или веганской, до того как они на обратном пути заскочат в «Макдоналдс». Есть детские сады, которые дискриминируют свинину, чтобы не вызвать подозрений в том, что они хотят отравить мусульман; есть сады, которые с удовольствием водят детей в лес, другие подчеркивают, что интегрируют в группы детей с ограниченными возможностями, в третьих нет детей с ограниченными возможностями, зато есть тридцать процентов испаноязычных.
Каждый детский сад утверждает, что распределение мест не носит дискриминирующего характера. Религия, питание или национальность не играют никакой роли при распределении мест. Крещение не обязательно для католического сада, вегетарианство – для биосада, родители-испанцы – для билингвального. Официально. Де-факто ваш ребенок должен быть на всякий случай крещен как в евангелической, так и в католической церкви, а вы должны быть готовы в угоду государственному детскому саду отказаться как от своего вероисповедания, так и от веры в справедливость распределительной системы. Позаботьтесь о том, чтобы у вашего ребенка был хотя бы один пластырь на очках и чтобы он прихрамывал, когда вы берете его на собеседование. К тому же он должен быть в состоянии сказать по-арабски: «Возьми мою игрушку, ты же в гостях». И, само собой разумеется, мама и папа счастливы в браке, даже если они до остервенения судятся друг с другом.
И после того как вы и ваш ребенок пройдете через все это надувательство, руководство каждого конкретного детского сада на свое усмотрение и совершенно наобум постановит, какого ребенка они возьмут, а какого – нет.
ebooksa