Что упало, то пропало

22
18
20
22
24
26
28
30

Когда раздался звонок в дверь, я подумала, что это привезли мой заказ с Amazon – биографию Леонардо да Винчи, написанную Уолтером Айзексоном, том был слишком увесистым для почтового ящика. Я уже накинула цепочку, и мне пришлось потратить почти минуту, чтобы ее снять – большой и указательный пальцы плохо действовали. Потом я отодвинула задвижку и открыла дверь.

На пороге стояла Эйлса. Она смотрела на меня без улыбки.

– Можно войти?

Глава 10

Деревянная сушилка для посуды из Habitat со сломанным крюком.

Tsundoku, сущ. – цундоку: привычка накапливать новые непрочитанные книги. От японских слов «цуми» – нагромождать и «доку» – читать.

– Сейчас не самое подходящее время, – сказала я, выходя на крыльцо и закрывая за собой дверь. Моди начала лаять, прыгать и скрести дверь когтями – просила ее выпустить. На улице оказалось теплее, чем в доме, и свет показался мне другим – более ярким и ясным, такие ощущения возникают, когда приходишь на пляж. Образ Эйлсы отпечатался в моем сознании с нашей прошлой встречи: неестественная бледность и красные пятна вокруг опухших глаз. Но в этот раз она выглядела отлично. Новая стрижка – волосы теперь были чуть ниже скул. На ней были ковбойские сапоги и кремовое платье с ажурной вышивкой и другими украшениями на груди.

– Вы работаете? – спросила она.

– Нет. Нет, не работаю. Но… сейчас не самое подходящее время, – повторила я.

– Я была так занята в последние дни. Сумасшедшая неделя, куча дел. Все собиралась зайти к вам поболтать. Мне очень неловко, что я не пришла раньше, но, наконец, решилась напроситься на чашку чая. Мы планируем вечеринку, и я хотела обсудить ее с вами.

Поток на дороге поредел. По другой стороне улицы с шумом проехала уборочная машина.

– Или у вас люди? – спросила Эйлса.

Ее взгляд остановился на пятне ржавчины у меня на груди, потом переместился к уголку моего рта. Я дотронулась до него, не успев себя остановить, и почувствовала там что-то липкое, крошки тоста.

– Люди?

Я пыталась понять смысл ее слов. Она же знает, что люди, которые жили в моем доме, или мертвы, или уехали.

Она ждала, теребя ленты, свисавшие с ворота ее платья.

– Нет, – ответила я, наконец, догадавшись, о чем она. – Я… – Я покачала головой. – Тут никого кроме меня.

– Верити! – Эйлса смотрела мне прямо в глаза, в мои маленькие суровые глаза, а ее нога стояла на одном из ящиков с журналами. – Верити, пожалуйста, позвольте мне войти.

Что-то поднялось из глубин моей груди, дошло до задней стенки горла и к носу, и я поняла, что мне не справиться, это было сильнее меня, и это было ужасно.

– Просто позвольте мне войти, – не отступала она. – Верити. Время пришло. Все будет в порядке.