Ола

Потеряли отсвет красный.

Ничего – лишь контур тени,

Не заполненный пространством.

Смерть приходит – гаснут краски,

Смерть приходит – блекнут тени.

Только слышно сарабанду,

Этот танец запредельный,

Под который на костер шли,

Под который умирали.

И лишь отсветом далеким,

Незаметным и неслышным,

Вдалеке, на кромке мира:

«Ave! Ave, Milagrossa!»

Песнь прощания? Надежды?

Не понять. Лишь мгла сырая.

Сарабанда!

ХОРНАДА XXXI. О том, как Хосе-сапожник играл на мандуррии

Поглядел я в потолок серый, трещинами покрытый – да как удивился. Не потолку, понятно, – каким ему еще в Касе быть? Себе удивился – до изумления полного.

Ведь чего я думал? Думал – от злости свихнусь, на стенку каменную полезу. Смерть для меня, чтобы стены вокруг да окошки с решетками. А ежели стены и окошки не просто так, за пирог, на рынке украденный, а и в самом деле – смерть?

А вместо этого – такое спокойствие накатило, что даже подивиться поначалу сил не было. Только когда утром глаза продрал – не сам, стражник разбудил, – тогда и удивляться стал.