Современные языковеды выяснили, что родства между венгерским и тибетским или монгольским языками нет, речь может идти только о заимствованиях. Да и таинственные югары тоже к венграм не имеют отношения. Эти проживающие в Китае, точнее во Внутренней Монголии, желтые уйгуры – потомки выходцев из Средней Азии и соплеменники нынешних узбеков. Но это – прикладное языкознание, и кто знает, что говорит об этом языкознание эзотерическое. Ведь верования хантов и манси – ближайших родственников венгров по языку – хранят загадочные сведения о том, что их предки давным-давно спустились с вершин далеких южных пиков, где находится благословенная страна счастья.
Собираясь в дорогу, Чома, как когда-то при отъезде в Бухару, оставил завещание, распорядившись отдать все свои бумаги, рукописи, книги и прочие вещи Азиатскому обществу. В середине февраля 1842 года он пустился в путь. Двигался он так же, как во время предыдущего путешествия 6 лет назад: по реке Хугли, потом по притоку Ганга Махананде на весельных плотах вверх, в Сикким. Пройдя дикие заросли джунглей, кишевшие москитами и малярийными комарами, экспедиция двигалась дальше в горы по обрывистым склонам, пока не достигла Дарджилинга – южной точки британских колоний в Сиккиме. Для посещения Сиккима требовалось разрешение сиккимского раджи, и благоприятный ответ был более чем вероятен, ибо советника раджи поразили познания Чомы, и он обещал выхлопотать разрешение у своего господина. Но когда Чома, преисполненный надежд, дожидался в Дарджилинге письма от раджи, смертоносная болезнь уже угнездилась в нем, и часы его были сочтены. Он умер от малярии, и на другой день его похоронили на английском кладбище Дарджилинга.
На его могиле поставлен памятник – в одну из стен восьмиугольной, в восточном стиле, колонны вделана табличка из черного мрамора с английской надписью: «Здесь покоится Александр Ксома де Кёрёс, уроженец Венгрии, который прибыл на Восток для лингвистических исследований и в течение многих лет, проведенных им среди лишений, которые редко выпадают на долю человека, в результате упорных трудов во имя Науки создал словарь и грамматику тибетского языка; это самый выдающийся и истинный памятник ему. Желая продолжить свои труды, он скончался на пути в Лхасу на этом месте 11 апреля 1842 года в возрасте 58 лет. Его коллеги из Бенгальского Азиатского общества установили в память о нем эту табличку. Мир праху его».
Эту надпись читал в 1924 году Николай Рерих и в путевых записях оставил упоминание: «На кладбище Дарджилинга погребен загадочный человек. Венгерец родом. Живший в конце XVIII столетия. Пешком он прошел из Венгрии в Тибет и оставался много лет в неизвестных монастырях. В тридцатых годах прошлого века Цома де Керез скончался. В трудах своих он указывает учение из Шамбалы, установившее следующую за Буддой иерархию. Пришел этот ученый из Венгрии – характерно. Загадочна его деятельность».
И та же загадочность сквозит в посвященном ему стихотворении «Чома» поэта Леонида Володарского:
На родной земле Чомы Кёрёши, в секейском краю Зайзон, он стал героем народных легенд. Одна из них повествует о том, как двенадцати лет Чома отправился в путь по белу свету и получил от одного короля в дар волшебную золотую книгу, в которой были собраны все языки на свете, которые он выучил за одни сутки. Одевшись в хрустальный панцирь, прошел он бесчисленное множество стран, побывал в землях людей с песьими и волчьими головами, чтобы найти то место, где родился самый первый венгр. А потом прислал с края света кошель денег, чтобы раздать их всем беднякам.
Воительница с туманного Альбиона
Бедная сирота и жена священника
Анни Вуд, а именно такой была ее настоящая фамилия, родилась 1 октября 1847 года в небольшом городе Чафаме, пригороде Лондона. Ее отец Уильям Вуд был врачом, но было бы сильным преувеличением сказать, что он принадлежал к прогрессивной интеллигенции того времени. Человек, близкий к кругам англиканских клерикалов, он, как его жена Эмилия Морис, не выносил всего того, что мешало добропорядочному англичанину быть верноподданным. Он умер, когда Анни было всего пять лет.
В семье не осталось никаких сбережений, и мать Анни, жена уважаемого консервативного врача, была вынуждена устроиться уборщицей в местную школу. Свою дочь она отдала в семью подруги, строгой кальвинистки Эллин Мэрре. Это было вполне естественным продолжением того воспитания, которое начала получать в доме родителей маленькая подданная огромной колониальной империи.
Однако пуританство имело и свои положительные стороны: в доме Мэрре всячески поощрялось чтение, прививалась любовь к книгам, хотя, разумеется, не ко всем! Там любили назидательную художественную литературу и философские сочинения определенного плана, связанные с клерикальным представлением о мире. И, конечно, члены семьи не выпускали из рук творений богословской мысли.
Неудивительно, что яркая, впечатлительная девочка увлеклась всеми теми идеями, которые щедро сыпались на нее в семье Мэрре. Следствием этого было то, что в восемнадцать лет Анни Вуд вышла замуж за Франка Безанта, молодого викария англиканской церкви в деревне Линкольншире. Этот священник мало напоминал собой ограниченного сельского пастыря. Его брат Уолтер Безант был тогда широко известным писателем, которого знали многие в Англии.
Поначалу все складывалось хорошо и спокойно, как и положено в семье образцового священника. За четыре года совместной жизни Анни родила дочь и сына, а кроме того, с присущим ей максимализмом изучила жизнь англиканской общины изнутри. И жизнь эта вызвала у нее глубочайшее отторжение своим лицемерием, нетерпимостью к инакомыслию, склонностью к духовной ограниченности.
Анни не пришлось вести долгие споры с мужем, потому что он сам вышвырнул ее из дома. Сына он оставил при себе. Анни же с дочерью вернулась в Лондон, где ее ждала жизнь бывшей жены англиканского пастыря. И снова у нее ничего с собой не было, кроме фамилии. Если бы знал скромный английский викарий, как громко зазвучит фамилия
Пламенная атеистка
Как часто бывает с людьми яркими, склонными к максимализму, Анни стала яро отрицать то, что раньше яро защищала. Прежде всего она познакомилась с отказавшимся от церковного сана атеистом Чарльзом Воиси и стала активной участницей публичных дискуссий его единомышленников с богословами. Потом она начала сотрудничать с атеистическим журналом, издаваемым Томасом Скоттом, в котором опубликовала свой первый антирелигиозный памфлет. Вскоре приходит новое знакомство – с английским философом Чарльзом Бредлоу. Под влиянием его лекций она стала бороться за улучшение социального положения тех, кого считала обездоленными. По предложению Бредлоу она приходит на работу в журнал «Национальный реформатор», который сам философ и издавал.
Анни оказалась на редкость одаренным оратором и публицистом. К тому же в ней открылся незаурядный организаторский талант. Вскоре наравне с Чарльзом Бредлоу Анни Безант становится лидером Британского Союза Свободомыслящих.
Дальше – больше. Анни Безант выступает не только за социальную справедливость, но и за права женщин. За книгу «Плоды философии», в которой она пропагандировала идею «контроля количества семьи» (иными словами, право женщины на аборт!), Анни угодила в тюрьму. А бывший муж Франк Безант подал на нее в суд, как на «морально разложившуюся жену», и по суду отнял у нее дочь Мейксл.
Выйдя из тюрьмы, страстная Анни опубликовала книгу «Закон популяции», где еще более яро выступила за право женщины на аборт. В то же время она участвует в формировании политического движения за права женщин – движения суфражисток. В те самые годы она знакомится с еще двумя людьми – Эдвардом Эвелингом и Бернардом Шоу. Они были руководителями фабианского движения, одного из направлений борьбы за социальное равенство.
Но вскоре случилось так, что Анни Безант отошла от движения социалистов. На все, что есть в мире, она стала смотреть под другим углом зрения. Это произошло, когда на ее стол лег труд некой русской дамы Елены Блаватской – «Тайная Доктрина». Анни, только что выпустившей книгу «Почему я не верую в Бога», поручили написать отзыв на эту книгу. Она взялась читать предложенное и была буквально потрясена новизной и содержанием прочитанного. Она поняла, что отныне ее жизнь обретает совсем другое звучание. Она решила пойти к русской леди, проживавшей в то время в Лондоне, и поговорить с ней. Эта встреча состоялась, и после нее воительница за правду стала еще и воительницей за Истину. Бог вернулся к Анни. Хотя и уже в совершенно другой своей ипостаси.
ebooksa