Йенси огляделся. Он тоже ощущал близкое присутствие кого-то или чего-то третьего. Чего-то злобного, неземного, чему не подобрать имени.
— Это все твое воображение, — фыркнул он. — Заткнись, ладно?
— Мы не одни, Нелз. Это совсем не корабль!
— Заткнись!
— И цветы — они неправильные. Цветы не растут на борту христианского судна, Нелз!
— Эта лоханка проторчала тут достаточно долго, чтобы на ней успели вырасти деревья, — отрезал Йенси. — Наверное, какие-то семена дали корни в скопившейся внизу грязи.
— Мне это не нравится.
— Иди вперед, посмотри, нет ли там чего. А я поищу внизу.
Миггз беспомощно пожал плечами и побрел по палубе. Йенси же в одиночку спустился на нижнюю палубу. Здесь было темно, полно пугающих теней и странных предметов, потерявших всю свою суть, всю реальность в клубах густого волнующегося тумана. Он медленно шагал по коридору, ощупывая стены обеими ладонями. Моряк забирался в лабиринт все глубже и глубже, пока наконец не отыскал камбуз, который оказался темницей, провонявшей смертью и гнилью. Тяжелый запах, ничем не тревожимый, словно провисел тут целую вечность. Весь корабль пропитала эта атмосфера — атмосфера могилы, сквозь которую не мог пробиться свежий воздух извне.
Но здесь нашлась еда: жестянки с консервами смотрели на человека с трухлявых полок. Надписи на этикетках размылись, прочесть их Йенси не удалось. Некоторые банки рассыпались, стоило только до них дотронуться — распадались сухой коричневой пылью, которая тонкой струйкой стекала на пол. Другие оказались в лучшем состоянии, они сохранили герметичность. Матрос засунул четыре жестянки в карманы и повернулся к выходу.
Обратно по коридору он шагал гораздо бодрее. Перспектива скорого обеда вытеснила из головы рой неприятных мыслей, так что когда Йенси наткнулся на капитанскую каюту, он пребывал во вполне благодушном настроении.
Здесь тоже поработало время. Стены посерели от плесени, сползшей и на разбитый, покореженный пол. У дальней стены возле койки обнаружился одинокий стол — грязный, закопченный стол, на котором стояла масляная лампа и лежала черная книга.
Йенси осторожно взял лампу и встряхнул ее. Круглое основание все еще наполовину заполняло масло. Он аккуратно поставил лампу на место. Она еще пригодится чуть позже. Нахмурившись, он всмотрелся в книгу.
Это была Библия моряка, маленькая, покрытая слоем пыли. Вид ее оставлял гнетущее впечатление. Вокруг нее, словно какой-то слизняк изучал книгу со всех сторон, оставив след своих выделений, тянулась черная смоляная полоса, неровная, но непрерывная.
Йенси поднял книгу и открыл ее. Страницы скользили под пальцами, и на пол спорхнул клочок бумаги. Человек наклонился и подобрал его, а заметив на обрывке карандашную строчку, пристальнее вгляделся в бумажку.
Тот, кто писал это, явно трудился второпях, грубыми каракулями — бессмысленная записка гласила:
«Крысы и ящики. Теперь я знаю, но слишком поздно. Да поможет мне Бог!»
Покачав головой, Йенси вложил листок между страниц и сунул Библию за пояс — она удобно прижалась к телу, успокаивая уже одним своим присутствием. Затем он продолжил разведку.
В стенном шкафчике нашлись две полные бутылки спиртного — бренди! Оставив их там, Йенси выбрался из каюты и вернулся на верхнюю палубу за Миггзом.
Миггз стоял, опершись на перила, наблюдая за чем-то внизу. Йенси устало шагнул к приятелю со словами:
ebooksa