Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга I ,

— Я не знаю. — Он заплакал. Тихо, как в детстве, когда никто этого не видел. — Знаю только, что меня это пугает. И я причиняю боль людям. Тем, кому я поклялся служить и помогать.

Рейла продолжила кормить Рори.

— Если уж Фрэнсин вышла из игры, полагаю, тебе нужно найти кого-нибудь другого, кто сможет тебе помочь.

— Хороший совет. Я так и сделаю. Я… Мы не можем так жить.

Рейла посмотрела на него, как родитель на неразумного ребенка. Дэниел допил кофе, с трудом прожевал ржаной тост и поцеловал на прощание жену и ребенка.

По пятницам его первым клиентом был Саймон Харкорт, драматический и телевизионный актер. Дэниел взял его файл и пролистал последнюю запись.

Визит 28–06.10.02. Сегодня Саймон рассказывал о своем горе, вызванном потерей его пса Уэйна породы шелти. Уэйн прожил 17 лет. Горе — это естественная реакция. Лишь во второй раз упомянул своего брата-близнеца. Отношения с братом и его оскорбительное поведение во многом повлияли на чувство собственного достоинства клиента. Брат часто сравнивает его с женщинами и плохо себя ведет, унижая Саймона.

С соседями по квартире у Саймона тоже проблемы. Они неряшливы и невнимательны к другим. Саймон страдает оттого, что на экране играет сурового копа, а в личных отношениях такая размазня.

Мне его совершенно не жаль. Он упивается своими страданиями и заслуживает все то дерьмо, которое получает.

Какого черта с ним не так? У него есть все, но он зациклен на том, чего никогда не сможет добиться. На том, кем никогда не сможет стать. Жалкий неудачник.

Дэниел покачал головой. Сегодня голос того, «другого» Дэниела казался ему странно знакомым. У кого еще была эта манера разговора? Кто еще мог быть таким безжалостным?

Загорелась лампочка, сообщая о приходе Саймона. Дэниел закрыл папку и встал. Джастин. Вот почему ему приснился тот сон. «Другой» Дэниел был копией Джастина!

Одно осознание этого придало ему сил. Дэниел потянулся, выдохнул. Прошептал: «Джастин, убирайся к черту из моей головы». Затем подошел к двери, чтобы впустить Саймона.

Остаток дня Дэниел оставался самим собой. Его записи отличались последовательностью. Он был точен и лаконичен с клиентами. Затем позвонил Рейле, чтобы сообщить, что их беседа ему помогла. Но это ее явно не успокоило. В перерыве между клиентами, которым было назначено на 17:00 и 19:45, он просмотрел свои старые файлы в поисках записей о Джастине. И увлекся, читая некоторые. Дэниелу нравились собственное непредвзятое простодушие и увлеченность того времени. Файл Джастина обнаружился в последнем ящике его первого года практики.

Визит 1 — Джастин Кук; возраст — 18 лет. Направлен Калифорнийским департаментом по делам несовершеннолетних преступников. Имеет приводы за многочисленные случаи хулиганства. Родители обратились ко мне по направлению Марка Мура.

Джастин высок, хорошо сложен. Его лицо с возрастом обещает стать привлекательным, но пока сохраняет детскую округлость. Джастин постоянно хмурится. На вопросы отвечает саркастически, односложно либо молчит. Спросил его о том, на кого он злится, в ответ он рассмеялся: «На кого я только не злюсь! На всех, с кем когда-либо имел дело. На родителей, семью, учителей, других детей. Все обращаются со мной так, словно я псих». Я спросил, действительно ли он «псих». Он снова рассмеялся. Кажется, ему нравится думать, что он меня «достает» или что у него есть секрет, который я хочу узнать и которым он не собирается делиться. Я повторил вопрос. «Нет, меня просто все достали». Я отметил, что это всеобщая проблема. Он спросил, что достало меня, и я перевел разговор на него — как он считает, что меня достало? Он был предельно точен! Ссылался на контроль, власть, неадекватность. Я улыбнулся и объяснил ему: когда пациент рассказывает о том, что у меня не в порядке, он отражает свои собственные проблемы. Кажется, ему хотелось сказать, что мои стандартные приемы с ним не работают. Следующие десять минут он играл в молчанку. Наверное, на моем лице отразилась скука, потому что затем он накричал на меня с требованием уделить ему внимание. Я попросил его рассказать о своем детстве. Он начал о писывать сцены ужасного насилия, одну за другой. К этим рассказам я отнесся скептически. На мой взгляд, они слишком наиграны. На вопрос, собирается ли он снова со мной повидаться, он посмотрел на меня, и я на миг увидел в нем ребенка, понявшего, что он кому-то не безразличен; затем это чувство исчезло. Он ответил: «Уменя нет другого выбора, если я хочу отделаться от департамента по делам несовершеннолетних».

Дэниел вспомнил. К нему вернулось все. Злость с вкраплениями страха, ложь, приправленная правдой. Ему так и не удалось добиться контакта с Джастином, и он посчитал парня социопатом. В конце предписанного судом периода визитов родители Джастина попросили продолжить сеансы с их сыном. К удивлению Дэниела, Джастин согласился.

Он перечитал все, что успел, до прихода следующего клиента, и вернулся к ним после. Искал намеки, не осознавая до конца, что именно хочет найти. Был ли Джастин гомосексуалом? Свидетельствовало ли его вызывающее поведение о страхе быть непонятым? Для этого он воздвиг вокруг себя такую стену враждебности? Если да, то как мог Дэниел этого не заметить? Он отыскал номер телефона родителей Джастина и позвонил. Час был поздний. Оставалось лишь надеяться, что они еще не спят.

Неверный номер. Они переехали. Джастин перестал к нему ходить почти двадцать лет назад. Дэниел позвонил своему другу Гилу, работавшему в полиции Лос-Анджелеса, и попросил разыскать Эсперансу и Фрэнка Куков. В любом случае ждать придется до утра.

Стеклянный стол был завален записями о Джастине. Дэниелу было сложно их читать. Выходки пациента, его жестокое обращение с животными и детьми наводили ужас. Дэниел пролистал их до записи о последней встрече.