Кофе и Карнавал

— Видимо, третий человек был вам неприятен, — тихо и серьезно подытожил Крысолов. — Не поделитесь со мною своей тревогой?

Ветер раздул штору, и она выгнулась парусом на пиратской каравелле.

Я отрешенно следила взглядом за пляской лунных бликов на полу каюты и размышляла. С одной стороны, сохранить тайну Арлин было делом чести. С другой — я и так собиралась просить помощи у дяди Рэйвена… А Крысолов и вовсе мне снился — значит, тайне ничего не угрожало?

— Это мистер Чендлер, — шепотом произнесла я, и слова едва не заглушил шелест волн. — Он очень скверно обращается со своей женой и, кажется, замыслил дурное.

Крысолов помедлил с ответом:

— Насколько дурное?

— Не знаю, — отвернулась я в смятении. — Она не хотела становиться его женою, и он удерживает ее силой. И, кажется, это он сгубил всю её семью. Арлин и Мэй покуда справляются с ним, но я очень боюсь, что Чендлер не побрезгует и силой… взять желаемое.

Я прикусила губу.

— Вот оно что. И вправду скверно, а если поразмыслить — так еще скверней выходит… — задумчиво произнес Крысолов, и мне почудились смутно знакомые интонации. — И у этой леди нет никакой возможности сбежать?

— Нет, — качнула я головой и, повернувшись к Крысолову, продолжила громким шепотом: — Поэтому, прошу вас, позаботьтесь о них! О Мэй и об Арлин. Я боюсь, что Мэй может зайти слишком далеко в своем желании защитить сестру, а Арлин слишком хрупкая, чтобы противостоять Чендлеру. В борьбе с такими людьми, как он, одного характера мало. Нужна власть и сила. Или хотя бы друзья, облеченные властью и силой…

— Понимаю, — прервал он мою сбивчивую речь. — Я присмотрю за вашими девочками, леди Метель. Но мое время — ночь. Днем вам придется защищать их.

— Я справлюсь.

— Конечно, — ответил он. — Вы справитесь, кажется, со всем на свете. Но все же будьте осторожны. Если то, о чем вы рассказали мне — правда, то Чендлер опасный человек. Таким, как он, покровительствуют злые тени и духи гнева. Это не слабая змея, опасная своим коварством, а свирепый кабан. Глупо идти против него с одной тростью.

— У меня есть еще и револьвер, — вздернула я подбородок.

Крысолов склонил голову.

— Тогда цельтесь сразу в глаз. — Он поднялся и шагнул ближе, наклоняясь надо мною, и сердце у меня забилось чаще. — Я не хочу потерять вас.

«А я — вас», — чуть было не сказала я, но вместо этого неловко отшутилась:

— Нельзя потерять то, что вам не принадлежит.

— Верно. Не принадлежит.

В его словах мне почудилась грусть с каплей насмешки над самим собою. А потом он склонился ниже и коснулся моей руки, провел кончиками пальцев выше — к запястью, к локтю, к плечу… Очертил невесомо линию подбородка — и отстранился.