— О-Куни, — испуганно прошептал Гэндзиро, — здесь кто-то есть!
— Экий ты, однако, трус, — сказала О-Куни. — Ну кому здесь быть?
Все же она невольно насторожила уши и сразу почувствовала, что рядом кто-то затаился.
— Кто это там? — окликнула она.
— Это я, Коскэ, — отозвался дзоритори.
— Каков наглец! — вскричала О-Куни. — Как ты смел среди ночи приблизиться к женским покоям?
— Мне было жарко и душно, я вышел освежиться.
— Господин сегодня ночью на службе, — строго сказала О-Куни.
— Да, я знаю. Каждое двадцать первое число он ночью на службе.
— А если знаешь, то почему ты не у ворот? Сторож должен зорко охранять ворота, а ты осмелился покинуть свой пост, да еще явился освежаться в сад, где одни только женщины! Смотри, это тебе так не сойдет!..
— Да, — сказал Коскэ, — я сторож. Но я обязан сторожить не только ворота. Я охраняю также и дом, и сад, я охраняю здесь все. И я не стану смотреть только за воротами, если в покои проникнут воры и набросятся с мечами на моего господина.
— Послушай, любезный, — сказала О-Куни. — Если господин благоволит к тебе, это не значит, что ты можешь своевольничать. Ступай в людскую и спи. В этом доме покои охраняю я.
— Вот как? — сказал Коскэ, — Почему же, охраняя покои, вы оставляете открытой садовую калитку? В открытую калитку пробралась собака, гнусная скотина, не знающая ни благодарности, ни чести, и эта скотина, жадно чавкая, пожирает самое ценное в доме моего господина. Я простою здесь в засаде всю ночь, но дождусь ее. Глядите, вот валяются гэта, значит, в дом кто-то забрался!
— Ну так что же? — сказала О-Куни. — Это пришел господин Гэндзиро, наш сосед.
— И для чего же господин Гэндзиро пожаловал?
— Это совершенно не твое дело! Ты дзоритори, ступай и охраняй ворота.
— Однако и господину Гэндзиро хорошо известно, что по двадцать первым числам наш господин находится на дежурстве. Странно, что он явился к нашему господину в его отсутствие.
— Ничего странного. Он явился вовсе не к господину.
— Да, не к господину, а к вам. И по какому-то тайному делу.
— Как ты смеешь? — возмутилась О-Куни. — Ты что, подозреваешь меня?