— Это что за чудик? — в замешательстве спросил я.
Соня улыбнулась:
— Он сам представится, всему свое время. Не хочу лишать его удовольствия.
— Он работает на Кардинала?
— Работал раньше. Причем на самом верху. Но потом ушел, и теперь он никто. Его оставили в покое по приказу Кардинала, он ходит где вздумается, его никто не трогает. Хотя многих бы обрадовало известие о его смерти. Форд Тассо, например, точно бы обрадовался. Он ненавидит дезертиров больше всего на свете. А мне он симпатичен. И тебе наверняка понравится. Как спалось?
— Не особо. Заснул в кресле, дожидаясь восхода. — Я помассировал затылок, пытаясь прогнать ноющую боль. — А вам?
— Как обычно. Проглотила таблетку и заснула сном младенца. Что-нибудь особенное на завтрак предпочитаешь или доверишь мне выбор?
— Препоручаю себя вашим заботам.
Она заказала тосты и кукурузные хлопья с маложирным маслом и снятым молоком.
— И все? — разочарованно протянул я, рассчитывая на что-то более экзотическое.
— Начинать надо скромно, так я считаю.
Я намазал тост маслом, залил хлопья молоком и принялся за еду.
— Скажите, — промычал я, — если, конечно, мой вопрос не покажется слишком наглым, то, что вы вчера рассказывали, это правда?
— Насчет проституции?
— Да.
— Правда.
— Вот как.
— Не одобряешь? — Она улыбнулась.
— Я думал, туда идут те, кому больше ничего не остается. А по вашим словам, получилось, будто это ступенька в карьерной лестнице.
— Так и было. Повторять не собираюсь и даже начинать бы не стала, не будь я уверена, что потом взлечу гораздо выше, но я не стыжусь. Так было надо.