– А я ведь знаю, где мы сможем незаметно проследить за мисс Купер. Самое забавное, что эту идею мне подсказала леди Уилфилд, сама, лично, ещё в галерее… Леди, как вы относитесь к скачкам – точнее, к прогулке после скачек в парке Дэйзи-Раунд, где под открытым небом каждое пятое воскресенье собираются лучшие уличные художники?
– Прекрасная идея, – ни секунды не медля, согласилась Эмбер. – Скачки ведь пройдут в эти выходные?.. О, святые небеса, я не успею заказать новую шляпку!
– Можно сразу отправиться в парк, вход есть не только со стороны ипподрома, – предложила Глэдис. – Меня скачки также не интересуют. К тому же если мисс Купер изменит планы и не появится на ипподроме, то мы зря потеряем целый день.
– Но если она решит не заглядывать в Дэйзи-Раунд после скачек, то мы тоже потеряем время, – возразила герцогиня Дагвортская, понизив голос – атмосфера заговорщичества и общей тайны действовала и на неё. – И к тому же упустим шанс понаблюдать за ней. Кто знает, может, и последний!
Глэдис взмахнула лорнетом:
– Глупости. День, проведённый среди картин, не может считаться потерянным.
– Не могу не согласиться, но хотелось бы гарантий, потому что лорд Уилфилд хотел бы уладить формальности с моим супругом до середины месяца, а мисс Купер…
– Вот если бы узнать наверняка!
Леди Вайтберри и леди Абигейл говорили уже в унисон, леди Клэймор недовольно постукивала лорнетом по запястью, готовя аргументы и контраргументы, и постепенно я начала терять нить рассуждений. Мэдди, работы для которой из-за отсутствия посетителей почти не было, решила поменять пластинку в граммофоне, и вместо размеренной, усыпляющей мелодии зазвучала сумбурно-весёлая. Две престарелые дамы, знакомые ещё с леди Милдред, поднялись и решили уйти, воспользовавшись временным затишьем в грозе, и мне пришлось исполнить долг хозяйки «Старого гнезда» и проводить их. А когда я вернулась, то подруги уже договорились между собою и составили подробнейший план разоблачения ненавистной колонианки, в который тут же принялись меня посвящать.
Разумеется, со всеми бесчисленными подробностями и деталями.
– Подождите, – сдалась я на третьей минуте, с трудом справившись с искушением попросить Мадлен принести мне письменный прибор и тетрадь. – Кажется, я немного запуталась. Имейте снисхождение к человеку, по весьма уважительной причине далёкому от всего светского, и объясните хотя бы для начала – что это за скопление уличных художников в Дэйзи-Раунд?
Лицо Глэдис приобрело такое же выражение, как у некоторых святых-страстотерпцев с особенно талантливых икон.
– Виржиния, только не говорите мне, что не знаете ничего о сэре Джоне Бэйрде и его глухонемой дочери Дэйзи? – не поверила она.
…Пришлось поверить.
История баронета Джона Бэйрда оказалась печальной и романтичной.
Родился он в начале прошлого века. Младший сын владельца не слишком процветающего паба, Джон мог рассчитывать лишь на самое скромное наследство – говоря проще, был бедняк бедняком. И угораздило же его влюбиться первую красавицу городка, неприступную Клариссу Литтл. Причём неприступной её дело не что иное, как суровый нрав папеньки, потомственного офицера и страшного гордеца. Обладая солидным достатком и не менее солидной родословной, он хотел выдать дочь замуж не за кого-нибудь, а за аристократа. Пусть и плохонького, но с титулом…
Или на худой конец за богача.
Сама Кларисса Литтл, как поговаривали, таким раскладом была недовольна. Ещё бы – ей стукнуло уже двадцать шесть лет, «недостойных» женихов папенька отпугивал, а достойные появляться на горизонте не спешили. Неприятная слава старой девы и «вздорной ведьмы» постепенно замещала разговоры о красавице с косами что текучее золото… Потом знающие люди шептали, что однажды Кларисса не выдержала и вышла ночью на перекрёсток, чтобы заключить сделку с потусторонними силами. И страшный человек в алых одеждах, с кленовыми листьями в волосах и выбеленным лицом выставил свою цену за чудо. Какую – никто не знал. Но через месяц бедолага Джон вдруг нашёл у подножья холма клад – сундучок с золотом, выкупил землю и титул баронета, а через год вновь посватался к Клариссе.
И на сей раз суровый отец не отказал в благословении. Ещё бы, ведь жених был «правильный»!
Кларисса Литтл стала леди Бэйрд. В положенный срок она родила прелестную девочку, и счастливые родители не сразу поняли, что не так. И лишь потом они осознали – ребёнок начисто лишён слуха. Разумеется, это приписали «сделке» Клариссы с незнакомцем с перекрёстка. Но так или иначе, а девочка росла подобно другим детям и с возрастом всё хорошела.
ebooksa