И ощущая сейчас тень этого глубинного страха, я наконец осознала, что чуть не погибла только что, смертью более страшной и мучительной, чем от рук сумасшедшего парикмахера, Душителя или сектантов Дугласа Шилдса. То существо из сна, принявшее облик маленькой леди Милдред, было по сути своей противно этому миру. Смрадный паразит, убийца… нечто, пытавшееся меня сожрать.
Я действительно могла больше никогда не проснуться.
Никогда.
– Лайзо… – имя, будившее столько чувств, чаще далёких от приятности, но всегда живых и настоящих, само льнуло к языку. – Лайзо. Лайзо…
Кажется, сейчас я разрушала безупречную репутацию леди, переступала свои же собственные правила; однако вступило уже в свои права неукротимое желание жить, чувствовать – исконное свойство всех Валтеров, говорят, ведущих свой род от гордых завоевателей-северян с глазами цвета льда и с ветром свободы за правым плечом.
– Всё будет хорошо, – тихо пообещал Лайзо в кромешной темноте, пахнущей вербеной, полынью и ещё – если только это не чудилось мне – вишнёвым бабушкиным табаком, словно леди Милдред сама стояла где-то рядом, одну руку положив на его плечо, а другую – на моё. – Я больше никогда не позволю этому случиться, обещаю.
– Лайзо, – повторила я и с абсолютно ясным пониманием того, что творю, сама обняла его – слугу, авантюриста, безродного гипси… кажется, уже друга. По меньшей мере, друга… – Лайзо… спасибо.
Никогда прежде я не обнимала так мужчину – ни Эллиса там, на крыльце, после страшной, бессмысленной гибели Эвани; ни дядю Рэйвена, который во многом был мне ближе, чем отец. Но сейчас почему-то не хотелось отстраняться; напротив, хотелось сидеть вот так долго-долго – комкая рубашку у Лайзо на спине и уткнувшись лбом в его плечо.
«Кажется, это и называют падением».
– Завтра вы меня уволите? – то ли неловко пошутил, то ли всерьёз спросил он – и дунул мне в затылок, щекотно ероша волосы.
– Вы же умный человек, Лайзо, – ворчливо откликнулась я. – Вот и подумайте. Ошибок я по-прежнему не прощаю.
– Но…?
– Никаких «но». Значит, просто не делайте ошибок.
Он и не сделал.
Лайзо ещё долго просидел так, обнимая меня. Затем помог сесть, опираясь на подушки, и снова напоил травяным настоем, на сей раз сладковатым, и до самого рассвета сидел рядом, крепко держась за руку. Никаким иным способом прикоснуться ко мне он и не пытался, даже по имени больше не называл. Я же старательно глядела в другую сторону и размышляла – о семейных тайнах, о кошмарном сне и о собственной беспечности. На заре Лайзо молча повесил мне на шею шнурок с маленьким полотняным мешочком, также пахнущим вербеной, и тихо вышел, прикрыв за собою дверь.
Вскоре я заснула без снов и проснулась уже около одиннадцати часов, когда меня разбудила встревоженная Юджиния.
– Прошу прощения, леди, – неловко сделала она книксен, едва не потеряв равновесие. – Пришла мисс Купер и сказала, что вы так договорились. Мистер Чембер провёл её в Голубую гостиную согласно вашему распоряжению накануне. Что прикажете делать дальше?
– Передайте ей, что я сейчас занята неотложными делами и вскоре спущусь, – ответила я, мгновенно просыпаясь. Вот принесла же нелёгкая! Впрочем, мы действительно договаривались о встрече, хотя и немного позже. – Из Голубой гостиной мисс Купер не выпускать. Передайте Магде… нет, не пойдёт… Найдите мистера Маноле и передайте ему, чтобы он последил за мисс Купер, пока я не подойду, но так, чтобы она не знала. Другие слуги, разумеется, об этом распоряжении также знать не должны. Что же касается меня… Сюда немедленно подать то строгое платье в тонах тёмной фиалки и сирени, к нему – александритовые серьги и колье. В кабинет – свежую газету, кофе и тосты… ещё тот пирог с мясным суфле и базиликом, пожалуй, – добавила я, прислушавшись к себе. – Если мисс Купер будет ожидать терпеливо – принесите ей чай, скажем, второй категории, и бисквиты. Если будет допытываться, долго ли меня ещё ждать – присовокупите к чаю и бисквитам трактат «О благопристойности» из библиотеки или сочинение церемониймейстера Его Величества Генриха Шестого Педантичного «О праве дворянина», закладку переложить на главу о телесных наказаниях черни.
У Юджинии глаза округлились, а потом она хихикнула и сделала книксен, уже половчее:
– Будет исполнено, леди Виржиния.
ebooksa