– Нет, нет, я говорю совсем не о том. Я не спрашиваю тебя, как часто ты посещала службы. Мне хочется узнать, прошла ли ты официальную церемонию? Чтобы стать членом ордена, ты должна была подписать договор…
– Какой договор? – спросила Лиз.
– Бумагу, в которой сказано, что ты продаёшь свою душу дьяволу, – подал голос оборотень, сидевший в гробу.
– Помолчи! – шикнула на него Тара. – Я сама с ней поговорю… Так, значит, этого не было?
– Нет, – ответила Лиз. – Не было никакого договора.
– В таком случае нам придётся сделать это сейчас.
Из-под полы широкой мантии она достала сложенный вчетверо бумажный листок.
– Что это?..
Лиз поднесла бумагу поближе к огню и прочла:
– Я, Элизабет Линдберг, передаю свою душу в собственность Ада… на вечное служение… и обязуюсь… обязуюсь… – договор был написан неразборчиво, мелкими буквами, едва различимыми при свете костра.
– Дай сюда.
Тара вырвала у неё бумагу.
– И обязуюсь подчиняться законам Ордена Тьмы, – продолжала она, – отныне и навеки я клянусь служить Вельзевулу… властителю Ада… и пусть не будет у меня другого Бога, кроме него. Отныне и навеки я клянусь не носить креста… и нет у меня другой церкви, кроме его Тёмного Храма…
Голос Тары зазвенел, перекрыл остальные голоса; все сидевшие у костра умолкли и смотрели на неё. Она поднялась во весь рост, гордая и величественная, слова странной клятвы звучали над спящей долиной и эхом отражались от скал…
– …И что бы ни случилось со мной, – я обязуюсь хранить наш договор в тайне… и подтверждаю эту клятву своей кровью, – закончила Тара.
– Теперь ты должна поставить свою подпись, – сказала она Элизабет, протягивая ей большую железную иголку. – Не бойся, так надо… мы все прошли через это. Без этого ты не сможешь войти в покинутый дом. – Она указала на полуразрушенный замок. – Никто, кроме посвящённых, не может посещать наши пиршества. Ты готова?..
Лиз взяла иголку из её рук и уколола себе палец.
«Элизабет Линдберг», – написала она на пожелтевшем листке.
Затем Тара протянула её вторую бумагу.
– Зачем это?