Тяжелая металлическая дверь поддалась словно нехотя, с протяжным скрипом. Кейтлин видела, как от усилия вздуваются мускулы на руках Даниэля, остатки тонкой рубашки натягиваются на спине, а на лбу выступают вены.
— Тяжелая, зараза… — констатировал факт молодой человек и бочком пролез в образовавшуюся щель. Девушка, присобрав широкие юбки, протиснулась следом, проклиная моду и вечную привычку ей следовать.
Огромный квадратный зал за дверью был хорошо освещен. В самом центре на постаменте стояла, раскинув руки, мраморная Дева Мария. Несмотря на изящность и хрупкость, изваяние выглядело монументальным, оно притягивало взгляд и возвышалось над множеством скульптур меньшего размера. На безмятежном, одухотворенном лице Девы блуждала едва заметная грустная улыбка, а на белоснежной матовой щеке мерцала одинокая слеза.
— Кого она оплакивает? — спросила Кейтлин, подойдя ближе и притронувшись к искусно выполненным складкам на ниспадающих одеждах статуи.
— Видимо, их, — махнул рукой Даниэль, указывая на ниши, расположенные в стенах зала. В каждой стояли каменные саркофаги: некоторые — просто вытесанные из глыб, а некоторые — украшенные резьбой и небольшими фигурками плачущих ангелочков. Статуи, хаотично разбросанные по залу, при ближайшем рассмотрении тоже оказались надгробиями могил поскромнее.
— Мы в усыпальнице? — с подозрением уточнила Кейтлин, чувствуя, что это место с каждой секундой ей нравится все меньше.
— По всей видимости…
— Но я не вижу выхода из зала. Зачем-то же мы сюда попали?
— Выход должен быть, — пожал плечами Даниэль и медленно пошел вдоль стены. — Возможно, здесь есть потайной ход. Нам необходимо его отыскать.
Кейтлин не рисковала подходить к гробницам ближе. Она как завороженная смотрела на статую. Дева была словно живая. Молочно-белая, словно мерцающая изнутри кожа, легкие складки одеяния, в глазах — молчаливый укор и тоска. Слеза, сначала показавшаяся искусной работой мастера, медленно сползла по щеке Девы, и Кейтлин задумчиво произнесла:
— Может быть, я скажу глупость, но, кажется, она оплакивает не их. Они тут уже слишком давно.
— А кого? — поинтересовался Даниэль. Свет померк, повеяло неприятным холодом, как от сквозняка, и со скрипом захлопнулась дверь.
— Нас… — со страхом в голосе произнесла девушка и снова взглянула на мраморную статую.
Тени стали резче, во взгляде Девы Марии появилась жестокость. Улыбка уже не казалась безмятежной, будто статуя знала, что сейчас должно произойти, и заранее скорбела по жертвам.
— Мне это не нравится! — Даниэль в мгновение ока оказался рядом. — И почему я не взял оружие? — Он охлопал себя по карманам, словно надеясь там что-то отыскать. — Нож и тот потерял в сражении с гепардами.
— Мой револьвер тоже бесполезен: я истратила все патроны. Как-то не предполагала, что их понадобится так много, — сокрушенно покачала головой Кейтлин.
Саркофаги открывались медленно, с тихим неприятным скрипом, обещающим скорую смерть. Первой Кейтлин увидала полуразложившуюся, обмотанную остатками ткани руку с когтями. Она показалась из-под массивной крышки ближайшего гроба. Кривые желтые когти заскребли по камню, оставляя на нем глубокие борозды.
— Что это? — завопила девушка, пытаясь спрятаться за спину Даниэля.
— Я думал, ты уже догадалась, — мрачно отозвался молодой человек. — Нам нужно спешить!
— Куда? — В голосе мелькнули истеричные нотки. Кейтлин затравленно оглянулась по сторонам и заметила, что приоткрылось еще несколько саркофагов. Совсем рядом показалась лысая голова с ошметками кожи на желтоватом черепе. Чуть дальше — нога в истлевшем сапоге и рваных штанах, а в одной из ниш мертвец уже наполовину выбрался. Его глаза безумно сверкали, и из груди раздавался неприятный клокочущий звук, словно оживший мертвец пытался что-то сказать, но не мог. Из полуразложившейся гортани вырывались только хрипы.