— Да пусть только попробуют не принять меры к распоясавшемуся садисту! — глаза девушки горели, как два угля, окровавленные губы подергивались, а руки мелко дрожали. Ей с трудом удавалось удерживать равновесие — ноги от нервного перенапряжения подкашивались. — Тогда я лично поеду в область и добьюсь, чтобы меня принял самый главный милиционер. И в газеты пойду, пусть напишут, как наша милиция за взятки покрывает истязателей собственных детей.
— Я - садист? Истязатель? — горячим полушепотом спросил он. — Я, твой родной отец, садист и истязатель?!
— Ты был другим, нормальным человеком, пока не пошел на поводу у Сысоевой, — девушка не выдержала, сделала шаг к столу и опустилась на табурет.
Павло тоже сел и долго молчал, уставившись в одну точку на полу. Потом налил себе в чашку взвара из графина, стоявшего на столе, выпил и задумчиво проговорил:
— Ну вот, дожил…
— А что ты хотел? — отозвалась Архелия со вздохом. — По-твоему я должна безропотно терпеть твои побои, ругань? Ты дошел до того, что уже выгоняешь меня из дому! А вправе ли ты это делать? Я ведь здесь родилась, выросла. В конце концов, это и дом моей матери. После ее смерти какая-то часть маминого наследства должна быть моей, разве не так? Любой суд будет на моей стороне…
Отец смотрел на дочку широко открытыми глазами, в которых все еще гнездилось удивление, и указательным пальцем правой руки рассеянно потирал переносицу.
— Да живи! — прохрипел он. — Но коль такая умная, зарабатывай себе на хлеб сама! Иди, трудись!
— А я не работаю? — вскричала девушка. — Кто управляется возле скотины, кто стирает тебе, готовит еду?
Павло рубанул рукой воздух:
— Теперь все будет делать Раиска!
— Ты думаешь, она станет тут на тебя батрачить? — Архелия поднялась, ногой задвинула табуретку под стол и, подойдя к мойке, ополоснула руки и смыла кровь с лица.
— Не батрачить, а исполнять обязанности хозяйки! — хмуро изрек отец. — А тебе лучше бы уехать в Полтаву, к бабке Настасье, да подготовиться к учебе. Все равно ведь двум хозяйкам в этом доме не бывать. Останется одна! И я свой выбор сделал…
Девушка на эти слова ничего не ответила. Молча постояла возле мойки и направилась в прихожую. Уже оттуда бросила:
— Еда на плите! В двух кастрюлях.
О том, что Павло купил дорогой автомобиль и будет оформлять на него дарственную Сысоевой, Архелия узнала в магазине от бабы Симы Воропайши.
— Так что там твой родитель, совсем с ума сбрендил? — спросила она, щуря подслеповатые глазенки. — Уже начал свое добро проституткам раздаривать?
— О чем вы, бабулька? — не поняла Архелия.
— А ты чего, не в курсе, что ли? — Воропайша достала из кармана своей старой-престарой плюшки застиранный носовой платочек, вытерла им слюнявый беззубый рот и просветила: — Часа полтора назад твой папаня пригнал из Полтавы новехонькую машину. Длинная такая, красная! Она сейчас стоит возле конторы.
— А почему вы думаете, что батька ее для Сысоевой купил? — кисло усмехнувшись, спросила девушка. — Может, для самого себя? Он ведь недавно продал свою старенькую "Ауди" и остался без автомобиля.
ebooksa