Федька удивленно захлопал ресницами, озадаченно почесал затылок и побежал к хлеву.
Вдвоем они погрузили сумку на багажник велосипеда и привязали ее к раме куском бельевой веревки.
— Потом как-нибудь отдашь мне и велик, и сумку! — девушке никак не удавалось отдышаться. — А сейчас идем в магазин. Я куплю вам сахару, деткам — конфет и печенья, а тебе, уж так и быть, — бутылку пива. Но смотри, чтобы к утру был, как огурчик! И не опоздай на ферму! Понятно?
— Так я ж, вроде, того… не работаю, — напомнил Ткачук, немного смутившись.
— С завтрашнего дня работаешь! — отчеканила Архелия. — Ты восстановлен в прежней должности. Только ж Боже тебя кпаси выпить на ферме хоть каплю или придти на работу под хмелем! Я тебя, гада, самолично прибью!
Повеселевший Федька споро катил велосипед, а его благодетельница шла сбоку, придерживая рукой сумку.
Талашковку медленно накрывали сумерки.
Докупив то, что хотела, и передав Ткачуку, девушка отпустила его, а сама вернулась к Тоньке — вспомнила, что дома заканчивается соль.
На обратном пути из магазина встретился ей Котофеич. Он семенил по улице и по своей давней привычке что-то напевал себе под нос. На его голове, не взирая на плюсовую температуру, громоздилась шапка-ушанка, на плечах висело старое пальто с наполовину облезлым бобровым воротником, в руках болтался затасканный кожаный портфель.
— Добрый вечер, Сергей Станиславович! — поздоровалась Архелия, уважительно склонив голову.
Директор остановился, снял очки, протер скомканным носовиком, достав его из кармана пальто, затем водрузил их обратно на нос и с интересом стал приглядываться, кто перед ним.
— Лия? Это ты? — спросил он, наконец. — Я вечером почти ничего не вижу…
— Я, Сергей Станиславович!
— Доброго тебе здоровьица, красна девица! — с теплом в голосе пропел Котофеич. — Видишь, как я постарел, уже своих лучших учениц не узнаю!
— Так темно же! — беззаботно улыбнулась девушка.
— Как ты, Лия? — директор нащупал ее руку и, стараясь приободрить, легонько пожал. — Такое горе у тебя… Господи, совсем дитя еще, а гляди — уже круглая сирота…
— Спасибо вам за сочувствие, Сергей Станиславович! — на глаза Архелии, помимо ее воли, накатили слезы. — Плохо без батьки и мамки, одиноко, тоскливо… Но нельзя падать духом…
— Правильно, правильно говоришь, Лия! — одобрил Котофеич. — Надо держаться! Жизнь, она без потерь не бывает…
— А скажите, муку в школу привезли? — вдруг вспомнила девушка недавнюю просьбу директора.
— Да кое-как выкручиваемся, — проговорил он, помрачнев. — Подвозят понемногу…