— Кого ищет король? — тихонько спрашивали друг друга герцог де Ришелье и герцог д’Айен.
— Не нас, ибо нас он бы нашел, — сказал герцог д’Айен. — Но тише, король встает!
Действительно, Людовик XV закончил свою молитву, а может быть, был так рассеян, что и не произнес ее.
— Я не вижу господина хранителя нашего гардероба, — сказал Людовик XV, оглядываясь вокруг.
— Господина де Шовелена? — спросил герцог де Ришелье.
— Да.
— Но, государь, он здесь.
— Где же?
— Вот, — сказал герцог, оборачиваясь.
И вдруг удивленно воскликнул:
— Ну и ну!
— В чем дело?
— Господин де Шовелен еще молится!
В самом деле, маркиз де Шовелен — этот милый язычник, этот веселый участник маленьких королевских кощунств, этот остроумный враг богов вообще и Бога в частности, — оставался коленопреклоненным не только вопреки своей привычке, но и вопреки этикету, даже после того, как король окончил свою молитву.
— Что это, маркиз, — спросил король, улыбаясь, — вы уснули?
Маркиз медленно поднялся, осенил себя крестным знамением и поклонился Людовику XV с глубокой почтительностью.
Все привыкли смеяться, когда хотелось смеяться г-ну де Шовелену; решив, что он шутит, все по привычке рассмеялись, и король вместе со всеми.
Но почти тотчас же Людовик XV принял серьезный вид и сказал:
— Полно! Полно, маркиз; вы знаете, что я не люблю, когда шутят над святыми вещами. Однако, поскольку вы, как я понимаю, хотели немного развеселить меня, я вас прощаю из уважения к намерению; только предупреждаю, что вы напрасно это делаете, ибо я печален, как сама смерть.
— Вы печальны, государь? — спросил герцог д’Айен. — Что же могло опечалить ваше величество?