Эберхард побледнел, и ноги у него подкосились. Он представил себе, как должна измениться его жизнь в связи с намерениями отца. Но поскольку та внутренняя борьба, которая происходила в душе Эберхарда, никак не отразилась на его лице, граф продолжал:
— Отныне, Эберхард, ты офицер австрийской службы. Понимаешь ли ты, что это значит? Вот твой патент, но это еще не все.
Граф подошел к стулу, взял лежавшую на нем шпагу и протянул ее сыну.
— Вот твоя шпага, — сказал он. — Ты должен был бы получить все это лишь через полгода, но, поскольку ты достоин этой чести уже сейчас, прими эту шпагу и этот патент из моих рук. Поверь, Эберхард, милости императора этим не ограничатся. Но об этом мы поговорим как-нибудь в другой раз. Сейчас я слишком устал. Меня утомили и горькие, и радостные переживания: воспоминания, которые во мне пробудила встреча с тобой, горестные чувства, вызванные кончиной моего дорогого Альбрехта, и счастье от того, что я вижу тебя таким, каким даже и не мечтал увидеть. Побеседуйте пока с доктором Блазиусом, а вечером, Эберхард, мы снова встретимся, и я расскажу тебе о своих намерениях. Я уверен, что ты поймешь меня и станешь моим единомышленником. А пока, в ожидании нашей встречи, можешь предаваться радостным мечтам, мальчик мой; но все равно ты не сможешь себе представить, какое высокое предназначение ждет тебя при дворе, в Вене, куда мы с тобой отправимся через несколько дней.
Произнося эти слова, граф поцеловал ошеломленного Эберхарда, снисходительно похлопал по плечу доктора Блазиуса, который при этом склонился до земли, и вышел из комнаты.
— Через несколько дней я буду представлен ко двору! — бормотал потрясенный Эберхард, с тоской разглядывая патент и шпагу. — Через несколько дней… О Боже мой! Боже мой! Что она скажет, когда узнает об этом?
Он бросился вон из замка, не обращая внимания на крики доктора Блазиуса, который не имел желания следовать за ним:
— Ваша милость господин фон Эпштейн, не забудьте: через час ваш батюшка, господин граф, ждет вас к ужину!
Эберхард примчался в лесной домик и бросился искать Розамунду. Она гуляла в саду, том самом, который Эберхард разбил для нее. Юноша предстал перед ней бледный и задыхающийся, все еще сжимая в руке патент и шпагу.
— Что с вами, Эберхард? — спросила девушка.
— Вы спрашиваете, что со мной, Розамунда? Приехал граф и, как всегда, принес с собой беду.
— Что вы имеете в виду, Эберхард?
— Вот, посмотрите! — и он протянул ей патент и шпагу.
— Что это?
— Вы не догадываетесь, Розамунда?
— Нет.
— Мой брат Альбрехт умер, и теперь я старший сын в семье. Поэтому мой отец привез мне этот патент и эту шпагу и намеревается забрать меня с собой в Вену.
Девушка побледнела как полотно, но в то же время грустная улыбка появилась на ее губах.
— Дайте руку, Эберхард, — сказала она. — Пойдемте домой.
Они вернулись в домик. Розамунда бессильно опустилась в кресло Йонатаса, Эберхард поставил шпагу в угол и бросил патент на стол.