–
Я встаю на цыпочки, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть поверх их плеч. Вдруг Коул срывается с места и бежит вниз по ступенькам. Громко хлопает парадная дверь. Но не успеваю я двинуться с места, как Жак опускается на корточки и что-то поднимает. Заглянув ему через плечо, я вижу, как он осторожно двумя пальцами держит конверт.
Потом в шоке поворачивается ко мне:
– На нем твое имя,
Я сглатываю, глядя на крупные печатные буквы. Жак протягивает мне конверт. Внизу снова хлопает дверь, и запыхавшийся Коул взбегает по лестнице. В ответ на вопросительный взгляд Жака, он только качает головой:
– Их давно след простыл.
Мы все смотрим на конверт.
– Открой, – настаивает Коул.
Я осторожно вскрываю письмо и вытаскиваю сложенный листок бумаги. Оба мужчины склоняются, пытаясь разглядеть текст.
Руки дрожат. Коул ведет меня в гостиную. Одеяло так и валяется на полу, на приставном столике лежит колода карт и стоит полная окурков пепельница. Ничего не изменилось – но ничто уже не будет прежним. К тому моменту, как я сажусь, меня всю трясет.
Жак застывает на пороге словно статуя, а Коул устраивается подле меня, сжимая в руке записку. Молчание накрывает комнату удушающим одеялом. Я не могу даже придумать, с чего начать. Что бы ни происходило в нашей с мамой жизни, мы встречали проблемы вместе. Теперь я осталась одна.
– Воспользуйся своими связями, – цитирует Коул. – Что это значит?
Его слова падают в тишину, словно камушки в пруд, и я вздрагиваю:
– Что?
Коул указывает на смутившую его фразу:
– Тут говорится «не знаешь, где взять деньги – воспользуйся своими связями». Какими?
Поняв, в чем дело, я со свистом выдыхаю и смотрю на него. Во рту становится сухо.
– Отец. Они пишут о моем отце.
– Насколько эти сведения доступны? В смысле, как много людей знает о вашей родственной связи?