– Может быть. А Кузьма исчез. Ушел из деревни. О нем и думать забыли. Потом он объявился. Оказывается, в столицу подался. Стал он знаменитым травником, таким, что его по телевизору показывали. Но все это было давно, еще до перестройки, если я не памятую. А потом сгинул он, убила его столица.
– Как – убила? – не поняла Ника. – Его убили?
– Да нет. Сгинул, помер он в этой столице вашей. В газете написали, что убился Кузьма в аварии.
– Давно? – продолжала допытываться Ника, чувствуя, что в руках у нее оказываются концы других разорванных нитей, спутанных в общий клубок.
– Да давно уже, – махнул рукой старик. – Давно. С тех пор никто о Кузьме не вспоминает.
– Спасибо, дедушка, – с чувством поблагодарила Ника.
– Да не за что, – ответил старик и, попрощавшись со всеми, вышел.
Ника с Егором тоже задерживаться не стали. Выпили по стаканчику чая, съели по бутерброду, остальное завернули с собой в бумагу и вышли к машине.
– Куда теперь? – спросил, усаживаясь на водительское сиденье, Егор. Будто передал Нике полное право решать, куда ехать.
– Остается только к тому дому, в котором мы ночевали… Но, если честно, мало надежды на то, что Лера может быть там. Что ей делать в том доме?
Егор кивнул, соглашаясь с ней. Но, однако, завел двигатель.
– Сдается мне, что она так и не добралась ни до областного города, ни тем более до этих деревень, – задумчиво произнес он, выруливая с бездорожья на шоссе. – Но к избе съездим. Проверим.
– Это недалеко отсюда, пять-шесть километров. За лесом – поле, на краю поля – дом. Как примета – колодец заброшенный.
– Ты с таким интересом расспрашивала старика о травнике. Возникли какие-то мысли?
– Мыслей мало. Зацепилась лишь за имя Акулины, – призналась Ника. – Меня не столько интересовал этот Кузьма, сколько бабка.
– А по-моему, все важное связано не с бабкой, а с травником, – возразил Егор. – В отрывках, которые ты мне давала, говорилось о мальчике и старике. И старик обладал некими способностями… Конечно, твой друг придал своему роману мистическую ауру, но старик мог быть реальной персоной.
– Кузьмой?
Егор утвердительно кивнул, и Ника спросила:
– А кто же тогда тот мальчик? И Плясунья?
– Плясунья, предположим, Акулина, – продолжил развивать свою мысль Егор. – А мальчик… Кузьмой мог быть и мальчик, а не старик.