Паолина, встретившись с печальным взглядом девушки, испуганно сжала ладонь дядюшки, не в силах сдержать слез.
– О, Господи! – воскликнул Франческо, обнимая Паолину за плечо. – Когда люди, наконец, перестанут творить злодеяния во имя Твое? Бедное дитя, за что ей такие муки? Все наши богоугодные города хуже Вавилона!
Карета остановилась перед домом Изабеллы. Усталые путники возрадовались окончанию тяжкого пути.
Расторопный лакей проводил гостей к госпоже, которая с радостью обняла и расцеловала дорогих родственников. Комнаты уже были готовы, и хозяйка велела слегам приготовить ванны для путников.
Паолина, пожаловавшись на усталость, попросила проводить в ее комнату.
– Как я рад, что моя милая кузина не считает омовение дьявольским ритуалом, – весело произнес Франческо.
Изабелла улыбнулась, но попросила кузена воздерживаться от подобных шуток.
– Траур по негодному мужу уже прошел, думаю, не будет недостатка в благородных синьорах, – сменил кузен тему беседы.
Молодая дама смущенно отвела карие глаза, поправляя темные волнистые локоны.
– Не будь так строг к моему покойному супругу, – наконец, произнесла она.
– Ах, отказать в ласке мой прекрасной кузине мог только бессильный или любитель мальчиков, – поморщился Франческо. – Вижу смущение, значит, я оказался прав о благородных синьорах…
Вошедший лакей сообщил, что карета ожидает госпожу.
– Я скоро вернусь, отдохни с дороги, – сказала Изабелла, – моя подруга ждет меня, чтобы отправиться в собор…
– О! – кузен воздел руки к небу. – Моя разумная кузина слушает унылые проповеди в обществе уродливых девиц!
– Ах, не спеши судить о девице, пока не увидишь ее, – хитро улыбнулась Изабелла.
– Мне хватит того, что она любит слушать проповеди.
– Я не столь категорична, – возразила кузина.
– Поверь, правду говорят – стоит один раз увидеть Рим, чтобы потерять веру… Я бывал в Риме и повидал неописуемый разврат, который вызвал бы смущение у обитателей Содома и Гоморры… К своему несчастью, мне пришлось познакомиться к кардиналом Борджиа[1], я не встречал более подлого и вероломного существа. Верить проповеди этих лицемеров могут только ханжи, и лица их также уродливы, как души.
Кузина промолчала, отведя взор.
Франческо продолжал свои убедительные речи:
ebooksa