Муж посмотрел сквозь темноту в ее сторону, но не смог придумать ничего путного; он коротко ругнулся, застонал и снова провалился в сон.
Не прошло и получаса, как она схватила его за локоть и заставила повернуться, чтобы ловчее было с жаром нашептывать ему в ухо, как в пещеру.
— Уолтер, проснись! — зачастила она. — Проснись! — Она приготовилась бормотать хоть всю ночь, лишь бы только перебить сладкий сон оклахомскому мужлану.
Он вырвал руку:
— Ну, что еще?
— Это мистер Уайт! Мистер Уайт! Он оборачивается привидением!
— Спи, сделай милость!
— Точно говорю! Ты прислушайся!
Он прислушался. Из-под линолеума, с глубины футов шести, доносился приглушенный, скорбный мужской голос. Слов было не различить, только горькие сетования.
Муж приподнялся в постели. Леота уловила его движение и возбужденно зашипела:
— Слыхал? Слыхал?
Он спустил ноги с кровати на холодный линолеум. Теперь внизу звучал фальцет. Леота разрыдалась.
— Умолкни, дай послушать, — рассердился муж.
В гнетущей тишине он приник к полу, приложил ухо к линолеуму, и тут Леота прикрикнула:
— Цветы не сверни!
Муж цыкнул: «Заткнись!» — и замер, обратившись в слух, а потом выругался и вернулся под одеяло.
— Это сосед снизу, — пробурчал он.
— Вот и я говорю: мистер Уайт!
— При чем тут мистер Уайт? Мы с тобой — на втором этаже, но ведь на первом тоже кто-то живет. Вот послушай.
Фальцет не умолкал.