Ангел Специального Назначения

«-Ах ты, страдалец». - Ярость выжигала мозг, Леха физически ощущал, как его воля рвется из отведенного ей закутка.

Ольга, закрыв лицо руками, жалобно поскуливая, прижалась к стене.

- Ладно, тащи папашку. - Распорядился голос. - Чтоб не дергалась, его на пику поставим.

- Как шелковая будет. - Глумливо ощерился тот, которого звали Петром.

«Черт, ну какой паскудный народ - урки.» - Диверсант, в силу специфики своей профессии, редко желал чьей-то смерти душой, но сейчас хотел только одного. На минуту, хоть на десяток секунд просил он у Всевышнего дать возможность управлять ее телом.

Из соседней комнаты вышел чахоточный, волоча связанного. По тому, как вздрогнула Оля, понял - отец. Лехиного, примерно, возраста, но крепко мятый жизнью и тяжелым трудом мужик, с обильной сединой в волосах. Выглядел он страшно.

Посланцы Сотника, пытаясь заставить его вызвать Ольгу, перестарались. Лицо - огромный фиолетовый кровоподтек. Рука висит плетью, правый глаз залит кровью.

«Крепкий мужик, - с искренним уважением, несмотря на трагичность момента, подумал Леха. - А вот то, что они мать не вытащили, признак плохой. Похоже, в живых ее уже нет, да и отца не выпустят. Зачем им свидетель?»

«Суки, да лучше пять раз на гранате подорваться, чем такое видеть. Может, стоило тогда, на горке, „духам“ сдаться? - Мелькнула бестолковая мысль, - они бы только меня замучили».

- Оленька. - Сипло выдохнул отец и вдруг крикнул, повернувшись в сторону соседней комнаты. - Будьте вы прокляты.

- Из распухших щелей, в которые превратились его глаза, потекли слезы, оставляя две дорожки на запекшейся крови.

«Лось» - мелкий, парашного вида урок, синими от наколок пальцами ухватил его за сломанную руку и, повалив на пол, прижал лезвие к горлу.

- Ну, давай, не тяни. - Бросил он Петру, в нетерпении пританцовывая на месте.

- Слышь, подруга, сейчас мы чуть побалуем, а ты, если хочешь, чтоб папаша жив остался, примешь.

Обрюзгшие щеки, исчерченные мелкими багровыми сосудами, покрылись испариной. Браслеты зацепились, и он никак не мог совладать с ними. Тогда, выхватив ключ, насильник расстегнул наручники и придавил жертву своим телом.

Почувствовав, что руки освободились, она рефлекторно попыталась защититься. Новый удар по лицу сломил сопротивление. Но тут отец, не вынеся муки, схватил рукой лезвие ножа и попытался отобрать его. Кровь из рассеченных пальцев обильно брызнула на пол. «Лось» дернулся, вырывая клинок. Отточенное жало финки скользнуло и легко, словно ломоть сала, рассекло плоть. Захрипев перерезанным горлом, отец забился в конвульсиях.

Глаза ее захлестнула багровая пелена. Из глубины сознания поднялась неодолимая волна. Ненависть к убийцам, боль от потери и бог знает, что еще сплелось в ней. Но главное, все знания и навыки, весь опыт профессионального диверсанта, выплеснулись на поверхность и намертво вплелись в естество.

Ольга выдернула из кармана ручку и вонзила ее в глаз насильнику. Пробив зрачок, и глубоко уйдя в мозг, пика навечно успокоила бандита.

А она, выскользнув из-под тела, молнией кинулась к Лосю. Хлестким круговым ударом достала висок убийцы.

Тот закатил глаза и, выронив нож, завалился в сторону.