Легендарный и блистательный сатирический роман о закулисье N-ского государственного театра оперы и балета имени Дзержинского, в котором без труда угадывается музыкальный театр одной из российских столиц. Несмотря на предуведомление автора, в персонажах романа узнаваемы реальные прототипы «деятелей культуры» и «потомственных, породистых управленцев».
Книга написана с прекрасным чувством юмора и глубоким знанием дела. Автор скрылся под псевдонимом.
1.0 — OCR, верстка, spell-check, скрипты, обработка иллюстраций, аннотация — Isais.
Кирилл Веселаго
Призрак оперы N-ска
РУКОПИСЬ, НАЙДЕННАЯ В СОРТИРЕ
Многие наши уважаемые горожане, интересующиеся историей родного N-ска, конечно же, обращали внимание на руины здания, отдаленно напоминающие старинный театр, что находятся на одной из исторических площадей в самом центре нашего города. Но, наверное, совсем немногим известно, что в здании этом действительно когда-то располагался N-ский государственный театр оперы и балета имени Дзержинского, в еще более отдаленные времена именовавшийся Императорским и к моменту падения имевший более чем двухсотлетнюю историю.
Точно причины разрушения театра историкам выяснить так и не удалось; одни утверждали, что это было делом рук так называемой мафии (подобные названия носили в то время организованные группы преступников, распространенные повсеместно); другие уверяли, что западногерманский летчик-шпион, пролетая на сверхнизкой высоте, врезался в театр — после чего самолет взорвался вместе со всем боезапасом; третьи же склоняются к мнению, что сам дух театра, чем-то прогневавшись, однажды оставил храм искусства — и оказавшись в распоряжении торговцев, тот вскоре и рухнул. Последняя версия, на взгляд издателя, имеет под собой больше реальных оснований — ибо в пользу подобного происшествия, считавшегося в те далекие от нас годы чуть ли не мистическим, свидетельствуют скупые хроники сохранившихся газет.
Так или иначе, но к единому мнению в этом вопросе исследователям прийти так и не удалось — и посему издатель решился на публикацию данного документа — который, вне всякого сомнения, является историческим свидетельством современника, пусть и не всегда объективным. Происхождение самого источника достаточно туманно: рассказывают, что по настоянию художественного руководства театра, использовавшего свои связи в правительстве города и страны, книга была запрещена, а автор был вынужден скрыться за границей. Несколько копий, продолжавших, тем не менее, ходить по рукам, практически не сохранились: сейчас они находятся в барокамерах спецхрана N-ской публичной библиотеки, зачитанные до дыр. И лишь одна копия — также в плачевном состоянии, но с полностью сохранившимся текстом — была чудом найдена энтузиастами-археологами, проводившими раскопки в руинах на площади Бесноватого. Книга находилась за писсуаром туалета, располагавшегося в оркестровом фойе: как удалось установить ученым, заходивший в туалет музыкант, подойдя к писсуару, оказывался спиной к телекамерам службы наблюдения и охраны художественного порядка Дзержинского театра; таким образом, чтобы не вызвать подозрений, за один визит музыкантам удавалось прочитывать лишь по нескольку фраз: после того, как посетивший туалет негромко рассказывал о прочитанном коллегам, за информацией к писсуару отправлялся следующий.
Конечно, времена с тех пор изменились очень сильно; тем не менее, издатель видит и свою скромную заслугу в том, что Вы, уважаемый читатель, сможете сегодня ознакомиться с трудом неизвестного автора в условиях куда более комфортабельных, чем, в свое время, работники N-ского театра имени Дзержинского.
УВЕДОМЛЕНИЕ АВТОРА
Вообще говоря, «театральный дом» — это ни что иное, как страшное в своем убожестве произведение безвестного советского архитектора (или, что более вероятно — «авторского коллектива»), возникшее в начале восьмидесятых на месте добротного старого дома на углу Парковой и Ипполитова-Иванова. Так случилось, что заселили дом работниками Дзержинского и Малого оперного театров — музыкантами, солистами, хористами и так далее. Живут там, конечно, и филармонические музыканты, и рабочие сцены, и люди, вообще искусства чуждые и к прекрасному равнодушные. Но городской фольклор — вещь серьезная; и если окрестили дом в молве народной театральным — ничего уж не поделаешь. Поэтому когда таксист, подъехавший по заказу, благоговейно спросил меня: «Правда ли, что в этом доме живут только артисты Дзержинского театра?» — я, ни секунды не раздумывая, ответствовал: «Чистая правда»…
Известно, что «природа отдыхает на детях великих людей» — но мало кто знает, что на детях артистов даже невеликих она просто «оттягивается». Так, благодаря жизнедеятельности этих «цветов жизни» подъезд наш смахивал на служебные ворота зоопарка; лифт также был испакощен и изгажен, а стены его исписаны похлеще любой кабинки в общественном туалете — детишки, знаете… Но однажды, войдя в лифт, я решил было, что просто ошибся домом: кабина сияла чистотой, стены, двери и пол были отдраены до невообразимого блеска. Прошел день, второй — грязи не было. Войдя же в лифт на третий день и обнаружив его таким же кристально чистым, я нажал кнопку своего этажа, поднял голову… и обомлел. Над дверьми красовалась строгая и нарядная табличка с большим православным крестом:
ВЕРУЙ В ГОСПОДА ИИСУСА ХРИСТА
И СПАСЕШЬСЯ ТЫ И ВЕСЬ ДОМ ТВОЙ
И вот тогда-то я и решил записать некоторые истории, предания и были, которых порою и самому доводилось бывать свидетелем или участником: просто на тот случай, если все-таки ни дому моему, ни мне спастись не суждено. Надеюсь, что читатель вполне благосклонно отнесется к тому, что действие моих рассказов будет, в основном, происходить за пределами нашего театрального дома и двора: ведь для актера театр — это его жизнь; кроме того, вся наша жизнь, как всем хорошо известно — это театр.
Кстати, тайна внезапного «очищения» лифта выяснилась очень скоро: наш сосед по лестничной площадке, тенор Мычалов (хороший парень, которому Всевышний, помимо прекрасного драматического тенора, даровал, увы, еще и одну пагубную страсть: чрезмерную любовь к выпивке… Но не будем о грустном). Так вот, Мычалов, возвращаясь домой (в подпитии, заметим, весьма умеренном), поймал в лифте «молодого бойца», увлеченно орудовавшего «перманент-маркером». Надо отдать тенору должное: он не стал читать мальчику нудных моралей, но, пребольно и крепко схватив его за ухо, отвел подростка в соседнюю парадную к родителям, где сообщил примерно следующее: если завтра утром он, Мычалов, по дороге на репетицию не обнаружит лифт в первозданной чистоте, то родителям юного любителя наскальных рисунков не придется далеко ездить, чтобы возложить цветы на могилку любимого чада, поскольку похоронен тот будет прямо на газончике во дворе — уж это он, Мычалов, может им твердо пообещать… Непедагогично? Может быть. Но, как выяснилось, очень действенно.
Наверное, совсем немного найдется людей, которые на безыскусно и прямо поставленный вопрос: любите ли вы итальянские песни? — ответили бы отрицательно. Жителям же нашего театрального дома ничего иного, как крепко полюбить итальянские песни и арии, просто не оставалось — в противном случае жизнь их превратилась бы в пытку.
ebooksa