Тени города. Часть первая

— Не, ну ты сам подумай, — продолжил Мефисто, — время начала Катастрофы стоит неверное, я бы даже сказал — эгоцентрическое, башня тупо слизана с Биг-Бена и ее построили на месте разрушенного жилого здания. И это вместо того, чтобы создать для людей новый дом. А знаешь, сколько в нее денег вбухали? Вот и я не знаю. Зато над всем этим гордо развивается американский флаг, словно гвоздь, вбитый в гроб человеческой нравственности.

— Заткнись! — рявкнул Джон, отчего прохожие покосились на него, как на сумасшедшего, разговаривающего с самим собой. Он даже не счел нужным их разубеждать. Я и есть чертов псих!

— Та баба просто тебя использовала, — спокойно сказал Мефисто и тотчас исчез.

Джон остановился как вкопанный, из-за чего ему в спину влетела какая-то девушка, ушедшая сознанием в телефон и ничего не замечающая. Она тут же начала его материть, но быстро успокоилась, решив потратить время на что-то более, по ее мнению, полезное, и вновь уткнулась в экран.

— Какая баба? — тихо спросил Джон, но Мефисто не появился и не ответил. Он знал, что его невозможно заставить появиться по указке, а потому больше не проронил ни слова по дороге домой.

Он выбрал самый дальний от «Венериной мухоловки» путь.

* * *

Потолок сиял белизной, один сплошной кусок мрамора, светящийся изнутри, но когда он смог проморгаться и сфокусировать взгляд, то осознал, что это просто потолок, да и не такой уж и белый.

— О, очнулся, наконец-то? Как себя чувствуешь?

— Коннор? Как выжатый лимон, которого потом сунули в мясорубку, а получившееся вылили в унитаз.

— Значит, не хуже, чем как после похмелья, — усмехнулся Коннор. Бертону для того же пришлось приложить усилие.

— Что случилось? — спросил он.

— Это я тебя хотел спросить. Звонят в полицию, говорят, что из больницы, и что к ним приехал на машине тяжелораненый человек, который потерял сознание, не успев открыть дверцу. При осмотре обнаружили глубокую резанную рану в районе груди и плеча. Патруль приезжает, а там ты.

Коннор являлся полицейским, работавшим с Леброном в качестве напарника, пока последнего не уволили за взятки. Сам Коннор удивился этому инциденту больше всех остальных, ведь сам он, как говорят, старался никогда не нарушать закон, и согласился стать напарником Бертона лишь после того, как просмотрел его личное дело и поговорил с коллегами, с которыми тот когда-то работал. Поняв, что Леброн ничуть не меньше печется о законе, как он сам, Коннор с улыбкой пожал ему руку.

После увольнения Бертона, он не разговаривал с ним три месяца, но потом все же решил узнать, почему Леброн предал все, за что боролся, а когда узнал подробности, все же немного смягчился, однако также приветливо общаться с бывшим напарником уже не мог.

— Так что скажешь?

— У тебя такой тон, словно ты меня в чем-то обвиняешь, — возмутился Бертон. — Тут, вообще-то, я жертва.

— Извини, — поднял руки Коннор, — ты прав. Зря я на тебя вот так набросился, тем более что мне разрешили быть здесь, пока ты не придешь в себя. Я сейчас уйду и позову доктора, так что не вырубайся, а позже, когда мне позволят, мы с тобой поговорим. У меня есть к тебе несколько вопросов.

«Несколько вопросов? Тон у него как-то не особо изменился. Может, меня и правда собираются в чем-то обвинить? Если полиция проследила мои последние действия, то они знают, что я был у доктора Алима. Вот черт, надо придумать версию поправдоподобней».

Вскоре пришел доктор и зачем-то перечислил Бертону все его повреждения: разбитый нос, растянутое запястье и сильное резанное ранение в области груди и плеча, и это не считая мелких ушибов, о которых он и не подозревал. У Леброна дома не было столько ниток, сколько потребовалось, чтобы наложить достаточное количество швов. Доктор сказал, что ему придется провести в больнице не один день. Значит, вот куда уйдут мои с трудом накопленные денежки, грустно подумал частный детектив.

Коннор вернулся через два дня.