Он хотел попросить хотя бы оставить больничные халаты, надетые под куртку, но вдруг остановился так резко, что агент чуть не поскользнулся на замерзшей лужице на дорожке из каменной плитки, ведущей к калитке наружу.
— Постойте-ка, — нахмурился Бертон, делая шаг назад, — с чего вы взяли, что нападавших было двое? Я говорил, что подстрелил как минимум двоих, а не…
Лицо агента ФБР вдруг исказила гримаса гнева, и не понятно, на себя он злился за оговорку или на Леброна, который ее услышал. Бертон было отпрянул от него, но Блэйк держал его локоть стальными пальцами.
— Вы…
— Мистер Бертон? — послышался от дверей здания незнакомый голос.
Он даже не успел повернуть голову, как Андерсон толкнул его на землю, и только сила толчка, развернувшая его тело, позволила ему подставить при падении здоровую руку, однако все оказалось не так уж плохо — на пути Бертона находились кусты, смягчившие падение.
Уже лежа в кустах, он видел, как якобы агент ФБР достал пистолет и нацелил его в сторону дверей больницы. Там стояло два человека, незнакомых Бертону, в теплых коричневых плащах до колен, а также медсестра и его лечащий врач.
После первого выстрела, сделанного Блэйком, люди в плащах отпрыгнули в разные стороны, врача и медсестру тут же кто-то отдернул назад, затаскивая в здание, а через секунду на входе появился Коннор Люпин. Люди в плащах достали оружие и открыли ответный огонь, то же самое сделал и детектив полиции. Трое человек, приставленных к Бертону, сначала хотели открыть огонь по плащам, но завидев Коннора, тут же переключились на мнимого федерала.
Блэйк стрелял, как казалось, не глядя, и быстро отступал к калитке наружу, куда до этого хотел увести и Леброна. Частный детектив, наблюдая со стороны, заметил, как несколько пуль все же угодило в Андерсона, но тот как будто этого даже не почувствовал. Когда у него кончились патроны, он бросил пистолет и уже со всех ног помчался вон, на ходу обронив свою шляпу, а еще раньше успел лишиться очков, и Бертону даже показалось, что тот напоследок взглянул на него, но взгляд, помимо злобы, отображал и толику досады. Пока он не скрылся за металлической дверцей, его спину поразили еще как минимум две пули. Два приставленных к нему стража порядка тут же помчались за преступником, на ходу меняя магазины.
Неловко вылезши из колючих кустов, снег с которых угадил ему за шиворот, Бертон поднялся на ноги, тяжело дыша, будто это он тут бегал и стрелял. Сначала его взгляд зацепился за темную куртку человека, лежащего ничком чуть поодаль — это был третий полицейский, кровь которого теперь впитывала промерзшая земля. Он не шевелился. Повернув голову, он вдруг увидел лежащего на спине Коннора, вокруг которого уже оказались те два человека в плащах. Бертон тут же кинулся к нему.
— Коннор! — крикнул он, падая на колени перед другом и не обращая внимания на боль в руке.
— Бертон, ты жив? — хрипло процедил он. — Везучий… не то, что я.
— Держись! Это же больница, тебе сейчас помогут. К нему уже бежал тот же доктор, которого он недавно вытащил из-под пуль.
— Бертон… прости.
— За что?
— Я отвернулся от тебя… когда тебя уволили. Я был так… расстроен, что ты… самый честный коп в Нью-Йорке и… — Он закашлялся, изо рта потекла тонкая струйка крови. Врач расстегнул ему куртку и ножницами разрезал кофту и майку. В районе ребер кровоточила страшная рана. Не обращая внимания на врачей, он продолжил, с каждым словом все труднее ворочая языком:
— Я не верил твоим словам, — признался Люпин. Как же Бертон и сам хотел сознаться, что его слова действительно мало общего имели с правдой. Но он не рассказал лишь потому, что боялся показаться сумасшедшим. «А если бы я поведал, что было на самом деле: и там, в переулке, и в подземной стоянке, — поверил бы ты мне? А если бы поверил, чтобы предпринял? В конце концов, тебя могла бы ждать та же учесть, ведь ты верно сказал, что я куда удачливее тебя». Бертон хотел сказать все это вслух, объяснить другу, почему лгал, но понимал, что сейчас его это уже не волнует.
— Я не верил тебе, — повторил Коннор, — хотел докопаться до истины… Я попал… — вдруг прохрипел он так яростно, как только мог. — Он должен быть мертв…
— Ты попал, — сказал Бертон. — И он будет мертв.
Он не знал, услышал ли эти слова его друг, потому что его глаза закатились, а из целого легкого вырвался последний вздох, сопровождаемый едва видимым паром изо рта.