Тринадцатый

– Тогда где я?

– Решай сам.

– Что происходит со мной?

– Просто у тебя есть то, чего быть не должно. Помоги тому, кому должен, и ты все поймешь.

– Я человек, я не в силах играть в эти безумные игры! Я просто человек! Почему я?!

– Любой человек когда-то становится героем.

– Нет, не надо! Я хочу быть простым человеком! Не надо мне всего этого! Я не напрашивался в ваши гребаные герои! И не надо из меня делать марионетку!

– Иное уже невозможно. Ничего нельзя изменить или исправить. Ты тот, кто ты есть.

– Я капитан милиции! Простой человек! Я не понимаю, зачем все это?! Я простой человек!

– Если ты сдашься, так и будет.

Свет и туман сменились безжизненной пустыней. Вместо облаков – серые тучи. Везде лежали трупы людей, луна на небе горела окровавленной звездой. Алексей ходил мимо тел и вдыхал воздух, пропитанный запахом мертвых.

– Что это?

– Будущее! Если ты не поможешь.

– Не может быть такого будущего! – упал на колени капитан.

– Может. Ничего невозможного нет, – спокойно ответил голос. – Подумай, что будет, если на вашей планете и в ваших душах начнется война? Подумай, что будет, если вы окажетесь предоставленными сами себе. Не станет ни законов, ни государств, ни правителей – каждый сам за себя.

– Это невозможно!

– Поверь мне: это более чем реально, если ничего не предпринимать.

Вновь наступила темнота. Капитан медленно открыл глаза. Он находился в помещении, освещенном горящими факелами. Высокий свод уходил в бесконечность и терялся где-то в темной пустоте прогнившего и покосившегося на бок церковного купола, через который словно через адское решето можно было разглядеть звезды на ночном небе. Длинная цепь монотонно болталась в стороны – когда-то на ней висела огромная люстра, освещая чрево божьей обители. Арочные своды из потрескавшегося и отсыревшего красного кирпича нависали над ним, скрывая свои темные углы под слоем плесени и мха. На стенах еще были видны побелевшие, словно отпечатанные, застывшие во времени оттиски икон. Чуть дальше сгоревший иконостас – все, что не смогли вынести, сожгли. Когда-то массивные доски пола прогнили, в некоторых местах задрались вверх от сырости и времени и теперь больше напоминали оголенные ребра мертвого мифического животного. Узкие окошки, в которые вряд ли смог бы пролезть и ребенок, перетянуты ржавыми металлическими прутьями снаружи, в некоторых из них остались посеревшие от времени стекла, чудом уцелевшие под напором местной ребятни и хулиганья. Справа от входа была небольшая железная дверь с навесным поеденным ржавчиной и временем замком. Остальные двери были открыты, словно врата в невиданные миры с позеленевшей от времени медной отделкой. Они манили и пугали своим видом. Голова капитана раскалывалась от боли, он хотел обхватить ее руками, но не смог, так как был связан. Повернувшись, он увидел лежащего в другом углу Виктора. К капитану подошел человек в одежде, похожей на монашескую, но синего цвета. Его лицо скрывал капюшон и черная повязка, из-за которой были видны лишь глаза.

– Ну что, пришел в себя? – спросил он. В его голосе слышалось удовольствие.

– Да пошел ты! – ответил капитан.