Пендергаст довольно долго не отвечал. Затем:
— На сегодняшний день лучшим ответом было бы: я в
— Каковы будут ваши планы, когда — или если — вы найдете тех, кто за это в ответе?
И снова, Пендергаст не ответил. Вместо этого он поднял «Лес Баер» правой рукой, а левую завел за спину. Быстро — одним точным выстрелом за другим — он опустошил магазин, отправив все пули в цель, затем вставил новую обойму, переложил пистолет в левую руку, снова повернулся лицом к цели, на этот раз став вполоборота другой стороной, и опять — на этот раз еще быстрее — полностью разрядил обойму в мишень. После этого он нажал кнопку на панели, чтобы приблизить к себе своего мнимого изрешеченного врага.
В этот момент оперативник ЦРУ оглянулся.
— Вы просто порвали мишень. Даже стреляя с одной руки, из позиции стоя, и при этом поочередно воспользовавшись обеими руки, — как ведущей, так и ведомой. — Он сделал паузу, — я могу считать это вашим ответом на мой вопрос?
— Я просто воспользовался моментом, чтобы отточить свои навыки.
— Вам нет нужды их оттачивать. В любом случае, я немедленно задействую все свои ресурсы. Как только узнаю что-нибудь, сразу же дам вам знать.
— Спасибо.
Агент ЦРУ кивнул. Затем, надев наушники, он отложил «Зиг Зауэр» в сторону и начал заряжать обоймы.
5
Лейтенант Винсент д’Агоста ступил на первую широкую гранитную ступень главного входа в нью-йоркский Музей Естественной Истории. Поднимаясь, он взглянул на освещенный полуденным солнцем фасад. Это величественное здание занимало четыре городских квартала и было выполнено в неповторимом романском стиле. К сожалению, это место хранило очень плохие воспоминания лейтенанта... и то, что ему приходилось входить сюда снова, казалось злонамеренным поворотом судьбы.
Только предыдущей ночью он вернулся из двухнедельного путешествия — лучшего в своей жизни — из медового месяца со своей женой Лорой Хейворд. Они отдыхали на курорте Тертл-Бей, на легендарном северном побережье Оаху, загорая на раскинувшемся на многие мили диком пляже, плавая с аквалангом в бухте Килима и, конечно же, только сильнее сближаясь с друг другом. Это был, в буквальном смысле, рай.
Поэтому возвращение на работу этим утром — воскресным утром, ко всему прочему — и мгновенное погружение в ведение дела об убийстве лаборанта в остеологическом отделе музея стало для него весьма неприятным сюрпризом. И дело было даже не в том, что ему поручили дело сразу же по его возвращении, а в том, что это расследование должно было проходить именно здесь, а он очень —
И, тем не менее, он был полон решимость раскрыть это дело и привлечь преступника к ответственности. Случай казался пустяковым, но он бросал тень на Нью-Йорк — случайное, бессмысленное, жестокое убийство бедного парня, которому не посчастливилось оказаться не в том месте и не в то время.
Д’Агоста остановился, чтобы перевести дух — черт, придется садиться на диету по прошествии двух недель, когда основными блюдами меню были пои[18], запеченный поросенок калуа[19], опихи[20], хаупии[21] и пиво. Мгновение спустя он продолжил свое неохотное восхождение по лестнице и миновал главный вход — необъятную Большую Ротонду. Здесь он снова остановился, извлек свой iPad и решил освежить в памяти детали дела. Убийство было совершено вчера вечером. Все первоначальные работы на месте преступления уже успели завершить. Первой задачей д’Агосты было снова расспросить охранника, который обнаружил тело. Затем у него была назначена встреча с руководителем отдела связей с общественностью, который — как это было принято в Музее — больше беспокоился о том, как нейтрализовать негативную реакцию в прессе, чем о том, будет ли раскрыто это преступление. В списке тех, кого следовало опросить, присутствовало еще около полудюжины имен.
Он показал свой значок одному из охранников, зарегистрировался, получил временный пропуск и прошел через отзывающийся эхом зал, мимо динозавров, до следующего контрольно-пропускного пункта. Его путь лежал к двери без каких-либо опознавательных знаков и уводил на нижние этажи через ряды лабиринтообразных коридоров к Центру Безопасности — д’Агоста сожалел, что
— Марк Уиттакер? — спросил лейтенант.
Мужчина отозвался быстрым кивком. Он был невысокого роста — около пяти футов — полный, с карими глазами и редеющими светлыми волосами.
— Лейтенант д’Агоста, убойный отдел. Знаю, вы через все это уже проходили, поэтому я постараюсь не отнять у вас больше времени, чем необходимо, — он пожал дрожащую, вспотевшую руку Уиттакера. На своем опыте д’Агоста успел убедиться, что частные охранники бывают двух типов: те, которые подражают во всем полицейским — чаще всего такие персонажи всегда чем-то озлоблены и легко идут на конфликт — или те, что сохраняют кроткий и мягкий нрав, и больше напоминают швейцаров у дверей, любая настоящая опасность пугает их до чертиков. Марк Уиттакер, без сомнения, был представителем второго типа.