— Она никогда не была очень хорошим детективом, верно?
Она вынула ствол.
— Кто? Дорин?
Несмотря ни на что, она была потрясена.
— Кто же еще, Тесса Джин? И с чего ей быть хорошим? Она исходила от старой тебя. Не так ли?
Тесс допускала, что так.
— Дорин верит, что Большой Водитель не насиловал и не убивал тех других женщин. Разве ты не это написала?
— Это, — сказала Тесс. —
— А также испытываешь вину.
— Да. Также испытываю вину.
— Ты считаешь, что виноватые люди принимают правильные решения?
Нет. Скорей всего нет.
— Что ты пытаешься мне сказать?
— То, что ты распутала только часть тайны. Прежде, чем ты сможешь распутать ее целиком — ты, а не некое клише находящееся во власти старых дам детективов — произойдет нечто заведомо неудачное.
— Неудачное? Это так, ты это называешь? — Издалека Тесс услышала свой собственный смех. Где-то ветер заставлял болтающийся желоб стучать по парапету. Это звучало как вывеска в заброшенном магазине.
— Прежде, чем застрелишься, — сказал новый, странный Том (он все время звучал скорее как женщина), — почему бы тебе не обдумать все? Но не здесь.
— Где же, тогда?
Том не ответил на этот вопрос, и не собирался. То, что он сказал, было:
— И возьми это гребаное признание с собой.
Тесс вышла из грузовика и вернулась в дом Лестера Штрелке. Она стояла на кухне мертвеца, размышляя. Она делала это громко, голосом Тома (который звучал скорее как ее собственный). Дорин, казалось, решила прогуляться.