Дым

— Но куда же она подевала Маугли? — бормочет про себя Чарли. — Ведь еще очень рано. Леди Нэйлор говорила о семидесяти двух часах. А прошло не более пятидесяти.

За дверью раздается равнодушный голос:

— Почем мне знать. Может, она соврала. Люди то и дело врут.

Ливия отмечает, что все это время Томас слушает вполуха. В отличие от нее и Чарли, он нисколько не доверяет словам. Вместо этого он обследует комнату: сперва находит свечу, стоящую высоко на полке, и коробок спичек, изучает с зажженной свечой окно и обнаруживает, что оно накрепко зарешечено. Разумеется, ведь Себастьян Ашенштед — инженер и все делает тщательно. На полу, недалеко от кровати, валяется его докторский саквояж. Ливия помнит, как Себастьян передавал эту сумку ее матери во время последнего своего визита. Саквояж почти опустошен, а то немногое, что в нем оставалось, рассыпано по полу: шприцы, стеклянные пробирочки, запечатанные фольгой, маленькая круглая жестянка, с помощью которой Себастьян инфицировал ребенка, ни дать ни взять банка из-под ваксы, только с крошечным отверстием посередине. Томас откручивает крышку, но внутри — лишь маслянистые крошки коричневатой сажи. Неподалеку от него, на уровне головы, свисает с гвоздя маска Маугли, словно забытое лицо. Вот и все, что дал осмотр комнаты. Тут нет ничего, что помогло бы им бежать.

Ливия снова переводит внимание на дверь.

— Вы делаете это за деньги, — кричит она, и злость окрашивает ее дыхание. — Вы жадная, иссохшая женщина, которая думает только о себе.

Ответом ей служит глухое молчание. Но миссис Грендель все еще там. Ливия видит тень от ее ног в щели под дверью.

— Вы никогда не знали бедности, душа моя, — наконец отвечает она рассудительным тоном. — Тобиас попросил меня. Он никогда ничего не просил у меня, ни разу за все эти годы. Вплоть до сегодняшней ночи. «Задержи их здесь, — сказал он. — Этого желает миледи. Запри их, если придется. Они всего лишь дети, — так он сказал. — Позаботься об их безопасности».

— Так это была идея Гренделя? — Ливия не в силах скрыть обиды. — Я вам не верю! На Гренделя надавили! Мама заставила его пойти с ней.

Ответ снова обескураживающе убедителен:

— Он нужен леди Нэйлор, чтобы успокаивать ребенка. Вы же знаете, мальчик ему доверяет. Не дымит, тихий как мышка, но при этом тот еще лис.

Последняя фраза пробуждает надежду. Как там говорил Грендель Ливии? «Нас с миссис Грендель Господь не благословил ребеночком».

— Он сторговался. — Наконец-то Ливии все стало ясно. — За Маугли. Но это невозможно. Грендель же обещал помочь мне. А Грендель не может обманывать.

— Не может? — Миссис Грендель фыркает. — Ложь — это всего лишь слова, а говорить он может не хуже остальных. Вот ненавидеть он не может. И, кроме того, любовь его имеет пределы.

Едва она умолкает, Томас делает попытку выбить дверь. Сначала он ударяет ее ногой, рядом с замком, потом яростно бросается на нее с разбегу, всем телом, и тонкий туман дыма темнеет, когда он терпит неудачу. Затем к нему присоединяется Чарли. Но двери все нипочем. По ту сторону слышны быстрые, неприязненные шаги удаляющейся миссис Грендель.

Они сидят в подавленном настроении; мальчики потирают ушибленные плечи. Ливия переводит взгляд с одного на другого: с простого, честного лица Чарли на более смелое, более напористое, некрасивое от злости лицо Томаса. Она представляет, как шагает между ними, втиснувшись в пространство шириной в полфута между их бедрами. В шаге от них, на стене, ехидно скалится свисающий с гвоздя респиратор; в его глазах-блюдцах отражаются две Ливии.

Потом — стук во входную дверь. Пять быстрых, легких ударов, настолько тихих, что Ливия едва слышит их. Так может стучать приятель, заскочивший поболтать. В ответ раздаются шаги, идущие из кухни.

— Видите! Они уже вернулись.

В голосе миссис Грендель звучит радостное облегчение. Это первый намек на то, что ей не очень-то нравится происходящее.

Слышно, как она открывает дверь. В следующий миг доносится то ли начало удивленного возгласа, то ли вопрос, оборвавшийся прежде, чем успевает облечься в слова. За этим следует перестук двух пар ног, располагающихся очень близко друг к другу, словно танцуют два человека — до жути слаженно. Шаги останавливаются у двери, и к ним проникает новый звук: такой издает животное, когда принюхивается. Через щель в комнату заползает мгла, темная, с длинными щупальцами, оставляя следы на полу. Первым выходит из оцепенения Чарли — вскакивает и оттаскивает Томаса и Ливию от двери.