– Неправильное решение. Она погибнет, пардус атакует тебя со спины. Оба ствола обреза пусты. Ты не успеешь перезарядить оружие. Не успеешь достать нож. Не сможешь уклониться. Ты умрешь. Потом умрут остальные.
Никита выругался.
– Хорошо. Что я должен был сделать?
– Подумай.
Никита мысленно отмотал стычку в начало. Пардус на карнизе. Медведь еще далеко. Волков нет. Но кошколаки всегда работают в связке. Значит, ты мог предположить, что на узкой улочке будет засада.
Решение пришло моментально.
– Я должен был выстрелить в пардуса, – сказал Рамон. – Завалить его под карнизом. Даздру и Мумика – к волкам. Потанина с помпой – на урса.
– Правильно, – похвалил куратор. – Ты делаешь успехи.
Интересно, какие успехи делают рекруты на других полигонах, подумал Никита. Там, где бегают настоящие оборотни. Впрочем, слухи не всегда соответствуют правде.
Солнце жарило нещадно, так что пришлось врубить кондиционер. А еще пришлось поднять стекла, чтобы пыль не лезла в салон.
– Где она? – спросил Рамон.
– Сложно сказать, – нюхач помедлил. – Движение прекратилось.
Джип свернул с трассы и на всех парах мчался к Новозыбью. Ориентировались только по запаху и облупившимся дорожным знакам. Упадок асфальтовых дорог давал о себе знать. Шоссе было усеяно выбоинами, кое-где пробивалась трава. Никто не следил за указателями, так что город вынырнул из-за поворота внезапно. Так книжная панорама-трансформер раскрывается перед изумленными глазами ребенка.
Степь врастала в городские ландшафты.
Здесь и прежде царило запустение. Слой Рамона и Утопию объединяло множество общих событий. Чернобыль рванул в обеих параллелях, хоть и в разные годы. В реальности Рамона юг Брянщины превратился в сплошную зону отчуждения. Утопический мир СССР выстоял, сумев ликвидировать аварию в зародыше.
Город вымирал, но виной тому была пустыня, надвигавшаяся с юга. Рыжие травы, обширные безлюдные пространства. Серые земли вместо возделываемых полей.
Запустение.
Рамон остановился на заправке. Вышел из машины, велев нюхачу не высовываться. И Азароду – тоже. Слишком колоритный вид имели его спутники для здешних мест.
Заплатив несусветную сумму за три литра 98-го бензина, Никита вернулся к джипу. Топливо неспешно вкачивалось в механическое нутро «чероки» через массивный пистолет. Ветер закручивал на дороге пылевую воронку.
Охотиться на оборотней в человеческом обличье тяжело. Это Рамон усвоил на Ржавчине. Низшие переверты не догадываются о наличии у себя второй сущности. Матерые бойцы приветливо улыбаются и всячески помогают. Делятся кровом, угощают чайком и кофейком. Они ждут заката, чтобы перегрызть тебе глотку.