Вот так.
Нейлу от злости перекосило. Она пнула ведро и вернулась в комнату. Легла на кровать, уткнувшись лицом в белоснежную подушку. Хотелось выть. Нейла колотила по подушке ладонями, кусала ее угол.
Легкий шорох заставил остановиться. Нейла подняла голову. Из — за портьеры выступила поглощенная.
— Вовремя! — сухо бросила Нейла и села, приглаживая растрепанные волосы.
— А чего ты ожидала?
— Свободы! — честно призналась Нейла.
Поглощенная зевнула, прошелестела балахоном по комнате, выглянула в зарешеченное окно. Внизу было шумно. Да и не мудрено, почти полдень. За воротами стучали лавочники, кричали торгаши и шумно проносились кареты.
— Тебе никогда свободы не видать, или ты забыла?
— Не для себя.
Поглощенная пожала плечами, отошла от окна. Провела тощей рукой по тумбе, поморщилась, на бледных пальцах осталась пыль, а на поверхности тумбы разводы. Нежить еще раз коснулась, поверхность с треском лопнула, почернела, по стенкам пошли трещины.
— Не люблю пыль. Напоминает о том, кто я сама.
— Прах… — поморщилась Нейла. Поглощенная покосилась на девушку.
— Я прах. Твоя жизнь прах. Наивная. Нужна ли Караху свобода такой ценой?
Нейла обхватила голову руками.
— Что теперь говорить…
Поглощенная вытерла ладонь о балахон, присела рядом с советницей.
— У меня к жрице дело свое, особое. Если все сложится, может, и будет свобода, — тяжело вздохнула. — Не одна ты о ней мечтаешь, советница.
Помолчала. И спокойно добавила:
— Слышишь топот? Гаяна сбежала.
Нейла вскинулась.