Смотрим, Аннушка голову в дверь просунула.
— С нами крестная сила, — говорит, — вот я напужалась-то, — думала, воры забрались… Чего вы не спите, Серафима Акимовна?
— Серебро убираю. Иди, иди себе.
Аннушка ушла, а мы уж все шепотком говорили.
Хорошо у Вани вышло, только в одном месте смешно мне показалось. Это когда князь Потемкин в любви объяснялся. Я это Ване сказала, и он как будто обиделся.
— Что же делать, тетушка, я никогда в любви не объяснялся, может, вправду-то оно еще глупее выходит, если со стороны слушать.
— Так ты и пропусти этот разговор.
— А как же, если этого разговора не было, подруга Элиз могла его подслушать?
Я задумалась.
Потом, ночью, меня словно осенило: подруга услыхала шепот и подслушала под дверью, и, отходя от двери, сказала: «Ах, так она его любит» — вот всем и понятно.
Хорошо, очень хорошо вышло.
Только зачем эта Элиз уж такая негодяйка, а князь уж такой благородный?
Ведь это только в старинных романах так бывает, а не в жизни.
Интересно, когда описывается, как хороший человек и вдруг дурное сделал…
Братец Андрей мне сегодня муфту соболью подарил, модную. Большущая. Я давно такую хотела… Чудесная муфта.
Ах, какой у меня характер глупый. Мне бы обрадоваться, а мне все равно теперь, потому что в голове у меня история, чтобы хорошего человека, знаменитого, ученого, богатого — и украсть заставить.
Денег ему не надо… Он украдет письмо какое-нибудь…
А на что оно ему понадобится?..
Андрей Акимович как будто обиделся, что я муфте мало обрадовалась, а невестка даже спросила:
— Да не больна ли ты, Сима?..