При нашем появлении в столовой из-за самовара поднялась бледная, худенькая старушка в черной наколке.
Увидав ее, Нина Васильевна отшатнулась, но потом, с каким-то ухарством махнув рукой, твердыми шагами подошла к хозяйке я, протянув ей руку, насмешливо сказала:
— Здравствуйте, Анна Ильинишна.
Старушка робко и как-то страдальчески улыбнулась.
— Вот как хорошо, что вы зашли, Ниночка. А Сережа пошел… пошел к вам — боялся, что вы и проститься-то не придете.
Нина стояла, пристально смотря на старушку, и лицо ее нервно подергивалось.
Печальные глаза хозяйки обратились на меня и, протянув мне руку, она сказала:
— Что же вы не садитесь, милая? Садитесь, пейте чай, замерзли, небось, — конец-то не ближний.
Я машинально опустилась на стул.
Нина села рядом со мной и, положив локти на стол, продолжала всматриваться в лицо хозяйки.
— Мороз-то сегодня, словно крещенский, — медленно продолжала старушка. — Любочка беспокоится, что яблони не укрыли… А вы едете завтра?
Нина как-то дернулась и со злобной насмешкой произнесла:
— Да, да, еду!
Старушка тихо вздохнула и стала мешать ложечкой чай. Мне казалось, что она сдерживает слезы. Потом, словно пересилив себя, она подняла голову и ласково обратилась ко мне:
— А вы тоже на сцену хотите поступить? — Она заговорила со иной, очевидно, для того, чтобы прервать неловкое молчание.
— Да, я тоже… только я поступлю на драматические курсы, — ответила я машинально.
Я сознавала, что говорю какую-то нелепицу, но почему-то не могла ответить иначе. Нина резко захохотала.
— Маша! И ты тоже? Что это: меня морочат или это сон?
А старушка, словно не слыхав ее слов, заговорила:
— Что же, коли чувствуете призвание… Дай вам Бог успеха, а только я…
ebooksa