— Я вырос на ферме под Фремонтом в Небраске, — сказал ей небрасец и, не дождавшись ответа, оглянулся.
Сара от двери послала ему воздушный поцелуй и тут же исчезла.
Стоически пожав плечами, он положил чемодан на кровать и отщелкнул замки. Кроме записных книжек, у него были с собой потрепанный экземпляр «Типов народных преданий» и шмитовские «Боги древнее греческих», которых он давно собирался прочесть. Скоро семейство Тэкер соберется в гостиной перед телевизором. Что же — час, а то и два он может спокойно почитать. А когда потом спустится, они, может, будут только рады. Вдруг он совершенно явственно представил себе такую картину: Сара — белокурая и гибкая, как ива, — сидит на хромоногом диване одна, и все стулья в гостиной заняты.
А вот в спальне был один незанятый стул, старый, но прочный, деревянный, с плетеным сиденьем. Он поставил его к окну и раскрыл Шмита, твердо намеренный читать до тех пор, пока не стемнеет. Помнится, за умершими греками прибывал на своей колеснице Дис — или Сборщик Многих, как называли его те, кто страшился самого звука его имени, — но Тэкеров жалкий, скрюченный душеед ничем больше, кажется, не напоминал угрюмого, величавого Диса. Не было ли какого-нибудь раннего божества, которое послужило бы явным прототипом душееда? Как и большинство фольклористов, небрасец твердо верил, что бытующие в фольклоре темы если не вечны, то по крайней мере восходят к изрядной древности. Хорошо, что «Боги древнее греческих» снабжены обширным указателем.
Мертвые, обход их мумий Ан-уатом 2
Небрасец удовлетворенно кивнул и раскрыл книгу в самом начале.
Ан-уат, Ануат, «Владыка царства [мертвых]», «Открыватель севера». Часто его путают с Анубисом, позаимствовавшим у него шакалью голову, однако Ан-уат почитался как отдельное божество вплоть до эпохи Нового царства. Обходя мумии недавно умерших, он являлся к душам, отказавшимся взойти на борт ладьи Ра (а значит, предстать перед троном воскресшего Осириса), и оттаскивал их в кишащую демонами тьму долины Туат, простиравшейся между смертью старого солнца и восходом нового. В образах искусства Ан-уат почти неотличим от менее угрожающего Анубиса, однако там, где подобное различие проводится, он наделен характерно атлетическим сложением. Ван Аллен сообщает, что в нынешнем Египте маги (мусульманские и коптские) взывают к Ан-уату под именем Джугу.
Небрасец встал, отложил книгу на стул и несколько раз прошелся до комода и обратно. Пожалуйста, вот вам аналог душееда — в мифе пятитысячелетней давности. И далеко не факт, что совпадение чисто случайное. Влияние египетского оккультизма новейших времен на аппалачский фольклор маловероятно, однако не невозможно. После Гражданской войны армия США пополнилась не только египетскими верблюдами, но и верблюжьими погонщиками, напомнил себе небрасец; и сам великий Гудини описал в сенсационных деталях свое заточение в пирамиде Хеопса.[9] В его рассказе была, конечно, масса преувеличений — но не мог ли он и вправду заехать в Египет под конец одного из своих европейских турне? Тысячи американских военнослужащих побывали в Египте в годы Второй мировой войны, но предания о душееде явно старше этого — и, возможно, старше Гудини.
И внешний облик не так чтобы совпадает… но насколько они в самом деле отличаются, душеед и этот Джугу? Ан-уат описывается как атлетического сложения мужчина с головой шакала. А душеед был…
Небрасец достал из кармана диктофон, размотал провод, надел наушники.
Ага, душеед был «вроде человека, только перекореженного — ноги колесом, шея кривая». Значит, не человек, хоть и похож, — правда, чем именно отличается, не сказано. Голова типа собачьей — вполне себе вариант, к тому же за пять тысяч лет Ан-уат мог здорово измениться.
Небрасец снова сел на стул и раскрыл книгу, но солнце уже склонилось к самому горизонту. Минуту-другую рассеянно полистав страницы, он спустился к Тэкерам в гостиную.
Никогда еще телевизионные нелепости не казались ему менее реальными или менее существенными. Хотя глаза его следили за движением актеров на экране, на самом деле его внимание было поглощено ароматом Сары (с духами она несколько переусердствовала), исходящим от нее теплом и — в еще большей мере — стоящей перед его мысленным взором сценой, которая, возможно, никогда и не происходила: дохлый мул посреди поля и укрывшиеся на опушке меткие стрелки. Полковник Лайтфут наверняка реальная личность, какая-нибудь местная знаменитость, хорошо знакомая большинству слушателей мистера Тэкера. Лейбан Крич тоже, по всей видимости, существовал, а может быть, и нет. Третьему снайперу, игравшему в истории минимальную роль, мистер Тэкер почему-то — и небрасец вдруг задумался почему — дал его собственную, небрасца, фамилию — Купер.
Стрелков было именно трое потому, что любое число больше единицы в фольклоре обычно становилось тройкой, но вот откуда всплыла его собственная фамилия… Наверное, у старика память пошаливает — запомнил фамилию гостя, ну и приставил ее не туда.
Мало-помалу небрасец осознал, что и Тэкеры не больно-то обращают внимание на экран; они не хихикали над шутками, не возмущались даже самой назойливой рекламой, не обсуждали убогую мыльную оперу ни между собой, ни с гостем.
Хорошенькая Сара сидела рядом, коленки чопорно сведены, лодыжки перекрещены, покрасневшие от мытья посуды руки сложены поверх передника. Справа, опираясь на палку, покачивался на стуле хмурый, ушедший в свои мысли старик, и стул протестующе скрипел, медленно и ритмично, словно в такт тикающим в углу высоким напольным часам.
Тэкер-младший сидел слева от Сары, небрасец его почти не видел. Вот он поднялся и, хрустя костяшками пальцев, проследовал в кухню, вернулся, не взяв там ни еды, ни питья, и снова сел, но не прошло и полминуты, как встал опять.
— Еще печенья? — предложила небрасцу Сара. — А может, лимонаду?
Небрасец помотал головой:
— Благодарю, мисс Тэкер, но если я съем еще хоть кусочек, заснуть уже не смогу.
ebooksa