— Ок, свами, но почему мы видим их разными? — настаивал Найлз.
— Потому что, мой дорогой друг, мозги у нас тоже разные. Сначала мы видим геометрические формы, их базовую, чистейшую форму жизни. Но затем наш мозг переводит эти формы в знакомые образы. Я вижу одних монстров потому, что знаком с мифологией. У тебя другое впечатление — и из твоих восклицаний я понял (это сейчас ты такой высокомерный, а тогда вопил от ужаса на всю студию), что твой мозг брал образы из сновидений и кошмаров. Рискну предположить, что венгерский крестьянин, посмотри он сквозь эти линзы, разглядел бы вампиров и оборотней.
Это вопрос психологии. Каким-то образом камень помогает настроить фокус более чем визуальным образом. Также он позволяет тем существам узнавать о нас — и они хотят, чтобы мы видели их в соответствии с нашими ментальными представлениями о них. На самом деле суеверия вырастают именно отсюда, потому что временами эти сущности контактируют с человеком.
Найлз нетерпеливо махнул рукой. «Оставим пока твои теории об углах, с ними и до психушки недалеко», — сказал он, — но я точно обязан твоему другу Вурдену. Неважно, подделка камень или нет, неважно, принимаю я эти наивные объяснения или нет, важно другое: мы столкнулись с чем-то крайне занятным. Я серьезно. Фотографии, которые мы можем получить с помощью этой линзы, уникальны и никто никогда даже близко не подходил к таким результатам. Они идут куда дальше самых безумных идей дадаистов и сюрреалистов. Мы получим настоящие снимки — но будь я проклят, если знаю, чего именно, ведь твои так называемые ментальные образы отличаются от моих.
Я покачал головой, вспомнив, что говорил Вурден.
— Слушай, Найлз. Я знаю, что ты мне не веришь, но ты точно веришь в то, что видел своими глазами. Я видел, как ты дрожал; нам придется признать, что эти существа ужасны — без разницы, откуда они, родом из нашего ли воображения или Астрального Плана, они угрожают рассудку нормального человека. Если слишком долго смотреть на то, что видели мы, то легко свихнуться, и я не шучу. Я бы не советовал смотреть в эти линзы слишком долго и слишком пристально вглядываться в неведомых тварей.
— Не неси чушь, — скривился он.
— Элементалы, — настаивал я. — И ты должен в это поверить — очень жаждут жизни. Они своего рода космические вампиры, которые питаются мертвыми душами, но заманить живого человека сквозь мириады планет на свой план им удается редко. Вспомни легенды — все они говорят именно об этом. Истории о людях, которые пропадали, продавали свои души дьяволу, отправлялись в иные миры; все они про элементалов, которые охотятся на человека и хотят затащить его на свой план.
* Заканчивай, ты же знаешь, меня бесят подобные байки.
Несмотря на тон, глаза Найлза выражали слабое доверие, и оно росло по мере того, как я игнорировал его скепсис.
— Ты говоришь, что это глупые суеверия, — продолжал я. — А я говорю, что это наука. Ведьмы, колдуны, мудрецы, чьи тайны помогли возвести пирамиды — все они прибегали к заклинаниям и пользовались чем? Правильно, геометрическими фигурами. Они рисовали круги, пентакли и каббалистические печати. Через эти линии они призывали силы с Астрального Плана или других измерений. Эти силы вознаграждали их в ответ, но в конце концов они всегда уходили через углы в Астральный План, платя за дары своей жизнью. Колдовство и геометрия — странные партнеры, но их взаимосвязь — исторический факт. Поэтому я предупреждаю тебя. Не только ты видел этих существ — они тоже видели, чувствовали и каким-то образом знали о твоем присутствии. Они будут жаждать твоей души, и пока ты вглядываешься в них через эти линзы, они понемногу высасывают ее из тебя. Это своего рода гипноз, который наука пока не может объяснить, как не может объяснить магнетизм и телепатию. Но древние называли это магией. Я прошу тебя еще раз: не смотри слишком долго в эти линзы.
Найлз расхохотался.
— Завтра у меня будут фотографии, — заявил он. — И мы посмотрим, на что похожи твои элементалы. А если ты нервничаешь, лучше держись подальше.
— Честно, я так и сделаю.
На следующий день я покинул студию. Найлз был невероятно возбужден. Он без умолку говорил о новых фокусных регулировках, чтобы расширить поле видимости; о том, как быстрее получить снимки, какую бумагу взять для печати. Его интересовало, проявятся ли на финальных негативах увиденные им создания или только удивительные фигуры из света. Я ушел, не желая, чтобы он видел мою раст тревогу.
Я пошел к Вурдену.
Магазин его был открыт, но клерка на месте не было, хотя извещавший о появлении покупателей колокольчик над дверью прозвонил как обычно. Я прошел через полумрак в дальнюю комнату, где Айзек предавался своим исследованиям.
Он сидел там, в легкой дымке, странной для неосвещенной комнаты, и всматривался с восхищенным вниманием в какую-то старинную книгу.
— Айзек, — сказал я. — В этом камне и правда было нечто. Найлз и я воспользовались им прошлой ночью и думаю, что мы открыли врата в другое измерение. Древние были не дураки, они знали, что делали.
Айзек даже не шевельнулся. Неподвижный, он вглядывался в безмолвную тишину. На его желтоватом лице играла легкая улыбка.
ebooksa