Трень-брень. Не унимались.
Павел медленно, неуверенными движениями поднялся и обнаружил, что находится в спальне. Он лежал на диван-кровати полностью одетый. Почти не отдавая себе отчета в собственных действиях, он подошел к входной двери и глянул в глазок.
На пороге стояла Наталья.
Павел попытался открыть входную дверь, но та не подавалась. Ноги его стали словно ватными: состояние прострации достигло апогея.
И тут из ниоткуда появился Голос. Тот самый.
— Что это значит? — сурово спросил Голос у Натальи.
— Я больше не могу.
— Почему?
— Я до сих пор люблю его.
— Ох, люди, люди… ты уже погибла. Неужели ты хочешь, чтобы это произошло и с ним?
— Делайте все что хотите, но помогать я вам больше не буду.
— Будешь.
— Нет.
— Будешь, я сказал! Будешь!
Павел тихонько застонал, не в силах отвести взгляд от глазка, в который можно было наблюдать, как Наталья вжалась в стену, словно Голос был материальным и угрожал ей.
— Ах вот оно что… — раздалось у Павла в ушах, словно на них были надеты наушники. Теперь Голос явно обращался к нему. — я давно чувствовал, что здесь есть кто-то еще. Напрасно ты влез сюда. Игра продолжается, а в каждой игре, запомни, всегда есть побежденный. Кем ты хочешь пожертвовать — собой или Натальей? Тебе придется сделать свой выбор, потому что игру нельзя остановить! Нельзя, иначе нужно изменить все мироздание. И признать за человеком право свободной воли. Но ты ведь не пойдешь на это, не пойдешь! Вот так-то. Прощай, надеюсь, ты меня больше не услышишь!
Голос пропал так же внезапно, как и появился. Но самое странное произошло с Натальей — она стала пятиться назад и словно просочилась сквозь стену, не оставив и следа.
Павел захрипел и повернувшись, сполз по двери вниз на пол.
Глава двадцать вторая
Он пришел в себя, когда уже начало смеркаться. Павел бросил взгляд на часы — двадцать минут восьмого. Стараясь отвлечься от беспокоивших его мыслей, он забрался в ванну. Павел врубил практически сплошной кипяток, так что ванная комната быстро заполнилась паром. Он мылся энергично, словно выскребая из себя дневную вялость. Когда он более-менее пришел в себя то услышал, как дверной звонок настойчиво, с короткими паузами, дребезжал в прихожей.