Возвращение

Да вот, хотя бы я! Ещё неделю назад я и представить не мог, что смогу спокойно уснуть после стычки с двумя отнюдь небезобидными парнями и встречи с призраком. Какое неделю! Два дня назад я боялся темноты. Теперь, пожалуйста! Продрых всю ночь, наплевав на шум дождя и кучу неприятностей. А вы говорите — мозг! Скорее отключение оного.

Напевая что-то под нос, я принял ванну. Осмотрел в зеркале солидную щетину. Махнул рукой на бритьё. Вскипятил чайник. Вернул из ссылки и подключил радио. Голос госпожи Крамцевой — кило рафинада. К чему же тратить сахар? Под сладкоголосое повествование о прелестях Калиновской жизни позавтракал. Надо же, привыкаю! Мне даже не захотелось воткнуть в лживую глотку местной ди-джейки бальзаковского возраста носок умершего неделю назад бомжа. А может быть, обретя достойных врагов, я перестал обращать внимания на всякую шелуху?

Окрылённый снисходительностью ко всему живому (кроме вчерашних визитёров), я принял решение об утренней прогулке. Утро, конечно, понятие условное — проспал-то я почти до трёх — но, когда встал, тогда и утро. Я оделся. Для профилактики простуды принял двести грамм из «Родника» (на полный желудок не страшно) и шагнул за порог. Сам того не ведая, я начал документальный роман. Для продолжения нужны события. Я шёл им навстречу.

Благодушия не разрушили ни моментально промокшие в мутных лужах ботинки (лень перешагивать), ни заляпанные грязью брюки. Что они по сравнению с неприятностями, кои я доставлю своим обидчикам. Своим и её!

Стоп! Хорош наблюдатель, мысли коего заняты собственными проблемами! Незабвенный капитан Корнеев учил — в разведке отключи всё, кроме глаз, размышлять будешь в сортире. Следуя заветам армейского командира, я начал прогонять мысли. Тяжело, со скрипом, но невидимые перечники покинули мозг. Теперь, я свободен!

Я видел много интересного. Передачи госпожи Крамцевой не такая уж туфта. «Молодые калиновчане с трепетом и уважением внимают наставления ветеранов». Так вот оно! Хитрогла-зые старички с объёмистыми сумками, укрываясь в тени оцепивших главную площадь голубых елей, продают самогон в розлив. К ним один за другим спешат спившиеся молодые калинов-чане.

«Каждый горожанин застынет у памятника павшим воинами и обнажит голову». Верно! Застынет! Обнажит не только голову. Где ещё принявшему заветную дозу нужду справить?!

А радостное сообщение об открытии бассейна! Здесь, пожалуй, удивляет скромность сладкоголосой вестницы. Бассейны функционируют по всему городу. Абсолютно бесплатно. Доступны каждому жителю, хочет он того или нет. Попробуй-ка, обойди гигантские лужи! Не хочешь заняться водными процедурами? Добро! Переходи к прыжкам в длину и балансированию по узким бордюрам.

В общем, я признал собственное несправедливое отношение к местному радио. При определённой фантазии и нужном взгляде на вещи подтверждения словам госпожи Крамцевой попадались на каждом шагу.

Далее, я стал свидетелем совсем уж из ряда вон выходящего события. Свинцовые тучи расступились. Почти минуту город купался в солнечном свете. Весёлые лучи раскидали по лужам праздничные блики, коснулись лиц прохожих, лизнули фасады домов.

Я застыл на месте. Калиновск не часто выглядит так приветливо. Даже я сказал бы, не часто так оживает. Парадокс, но в дни, когда здесь не идёт дождь, небо всё равно задёрнуто облаками, заводские трубы и горящие помойки делают атмосферу похожей на последний день Помпеи. Оттого и на лицах горожан чаще, чем другие эмоции, можно встретить агрессию или обречённость.

Солнце, спохватившись, спряталось за облаками. Моментально разразился мелкий дождь. Вернулась привычная серая дымка. Я обошёл площадь по периметру. Двое помятых мужичков укрывшихся за памятником проводили меня тупым взглядом. Один держал за горлышко початую чекушку, другой, отвернувшись к обелиску, возился с ширинкой.

Я миновал любителей зодчества, но чувствовал спиной мутные глаза, пока не свернул за угол. Ирония судьбы, я оказался во дворе того самого дома. Дома, с которого всё началось. Или вернее, на его крыше всё кончилось.

В ту ночь кто-то из припозднившихся жильцов, наткнулся на её тело. Вызвал милицию. Меня нашли на крыше час спустя. Говорят — придя в себя, я бросился на следователя. Обвинял его, что он толкнул меня. Я этого не помню. Словно из тумана всплывает больничная палата. Невероятная тяжесть в голове. Частые приступы, когда глаза от боли лезут из орбит, а в висках колотит взбесившийся молот. Невзрачный человечек — двойник Барыбина — пытающийся выяснить, что произошло в ту ночь, в каких отношениях мы были с потерпевшей, не употребляли ли мы определённых веществ. Потом слякотный день — конец февраля или начало марта — пустая квартира, объёмная фура. Меня увозили от греха подальше. Так решила семья. Ещё несколько встреч с невзрачным человечком. Армия… И всё! Другая жизнь. Жизнь без прошлого. Жизнь, где воспоминания тщательно законсервированы и упрятаны на самые дальние полки. Но кто-то или что-то затронул старые запасы. Когда? На вокзале? В доме Игоря? Или они всегда были со мной? Гонимые и отбрасываемые пасынки памяти, они всё-таки нашли способ заявить о себе.

Где-то здесь лежало её тело. Заляпанный грязью жёлто-синий «уазик» плевался фиолетовы-ми вспышками. Водитель дремал, откинувшись на сидение. Второй человек, я разглядел тусклые звёздочки на погонах, брезгливо тронул её носком ботинка.

— Готова! — крикнул он напарнику. — Черепушка вдребезги. Связывайся с дежуркой.

— Вот ещё забот не хватало, — водитель потянулся и взялся за рацию.

В это время, я лежал на крыше, а чуть ниже у выхода с чердака притаились три тени.

— Зачем? Зачем? — испуганно подвывала одна. — Мы же на это не договаривались!

— Молчи, урод! — шипела другая. — Шёл бы и сам разбирался! А то, как до дела дошло — я не могу, я не умею, она меня возненавидит. Теперь ноешь — зачем, почему? Вышло так!